Пригласив гостя за стол, Вишь отметил про себя выдержку Ратибора. По всему было ясно, что воин долго не ел нормальной пищи, был голоден и прилично устал, но при всем этом, ел он крайне медленно и аккуратно. Вишь не мешал ему наслаждаться трапезой и заговорил лишь тогда, когда понял, что гость по настоящему сыт.
«По глазам вижу, что у вас есть вопросы ко мне, не стесняйтесь, я с радостью отвечу.»
Ратибор утер усы огромным полотенцем, что слуги положили ему на колени в начале трапезы, неторопливо испил из кубка сладкого меда и задал вопрос который, как угадал хозяин, вертелся у него на языке: «По всему видно, что ты хозяин человек доброго сердца. Как же вышло, что твоя кровная племянница на людей то бросается? Не хочу бахвалиться, но меня редко кому удавалось с ног сбить, а она это сделала легко, играючи даже!»
Вишь ответил не сразу. Он взял в руку кубок, долго смотрел в него и также долго, крупными глотками пил. Потом посмотрел себе на колени и подняв глаза на гостя заговорил: «То долгая история и я не люблю ее вспоминать, но тебе расскажу, ты вызываешь уважение в моей душе»
Род наш, могучий и славный всегда владел Средним уделом Великого простора. Как старший брат я готовился принять бразды правления и отцовский замок, в котором мы сейчас кстати и находимся.
Я много учился и столь же много воевал, защищая честь отца и нашего рода. Братец же мой младший, был полной моей противоположностью, ему вечно всего было мало – и вина и женщин и сокровищ. Но нет, не подумай, сокровища он не присваивал себе с целью накопить богатство, он дарил их прекрасным женщинам и они благоволили ему.
И вот случился однажды поход, ты как воин понимаешь о чем я говорю. Мы выступили всем своим войском против Бездушных и была сеча, какой еще не видел наш мир и мы победили. Страшной ценой тогда досталась нам победа, даже не хочется и вспоминать…
И даже, казалось бы в таких страшных и нечеловеческих условиях, братец мой умудрился притащить в наш лагерь девицу. Она была его трофеем по праву, но учитывая скольких товарищей мы потеряли, сколько раненых нужно было спасти и доставить домой, все командиры посчитали его поведение неуместным. Мне много жаловались, ведь отец наш тогда уже был стар и войско вел я, но ничего поделать с ним я не мог. Он всегда был таким, даже в условиях ужасной, невиданной до селе войны.
И вот тогда то все и началось…
Неведомым образом, стали умирать раненные, которые уже шли на поправку, стали одна за другой падать лошади. И еще много всякой чертовщины творилось в нашем войске, которое уже двигалось к дому.
По возвращении странные вещи стали обыденностью. Но самое страшное, что отец наш, пусть и будучи человеком старым, скоропостижно ушел.
Больше всех, пугал нас мой братец. Он