Мы живо вспомнили, что вообще-то обсуждаем не разницу в произношении, а деньги за квартиру: я хотела как можно меньше, а он ни за что не соглашался.
Под бдительным взглядом охранника мы ещё пять минут пошипели, но кое-как сошлись на сумме. Подписывали договор, недовольно фыркая друг на друга. Вот тогда я и узнала, что официально Джанки зовут Данил Марек, он младше меня на два года, и его последнее место регистрации было на Третьей линии.
Название, конечно, меня насторожило. Когда мы вышли из КомЖилБеза, я спросила, где эта линия расположена. Он ответил, что все линии идут между Портовой насыпью и Рейсовой улицей. Я шокировано промямлила: «Это что… прям в Порту?». Джанки заржал: «Ясен хуй, а то где». Однако при виде моего вытянувшегося лица он запнулся и неуверенно переспросил: «Не, ты по правде?..». А я уставилась на него, изучая словно впервые. Ладно ещё речные, но уж портовой шпаной меня запугивали с детства. Ужас на уровне инстинкта. И мне уж точно не приходило в голову, что представитель самой криминогенной группы среди населения Бергена – той, где сплошные головорезы и насильники, – может оказаться симпатичным парнем. Которому я дала ключи от своей квартиры. Который каждую ночь спит в соседней комнате. И который вместо того, чтобы изнасиловать меня, а потом зарезать – или в обратной последовательности, с этих портовых маньяков станется! – вчера весь день перебирал по винтику мой холодильник, потому что ему, видите ли, не понравился звук. И действительно, когда Джанки собрал всё обратно и подключил, холодильник стал работать заметно тише.
– Таким образом, Джанки платит мне рассрочку. Эти деньги я откладываю – на всякий случай, вдруг они ему понадобятся. Но сейчас его дела вроде как идут неплохо.
Как минимум, с тех пор он не попадал в больницу после стычек с полицией. Да, если вспомнить, какой он был тогда, за четыре года Джанки заметно изменился. Повзрослел, заматерел, теперь его уже за подростка не примешь. И характер стал спокойнее, более расслабленный. Я-то чувствую такие вещи. Теперь, когда не нужно ежедневно искать ночлег и пропитание, Дэн может заниматься любимым делом. И мне хочется верить, что наша встреча в итоге изменила его жизнь к лучшему.
Вечером того дня, когда мы оформили договор, я сама заказала еду: сырное ассорти самых дорогих сортов, экологически чистые фрукты, органических лангустов. Даже свечи зажгла. Позвала Джанки ужинать. Задумалась, где он и почему не отвечает. Позвала ещё раз. Поискав, обнаружила его в душевой, посреди деталей разобранного душа – видите ли, напор плохой. Кое-как уговорила оторваться от этого увлекательного занятия и хотя бы умыть лицо.
Однако дальше всё – снова – пошло не по плану. При виде барной стойки, уставленной фарфоровыми блюдами и свечами, Джанки насупился, бухнулся на диван и заявил, что «энту херь» есть не будет и вообще «вся энта бахатая жиснь», культурно выражаясь,