– Но вы ничего не сделаете ему плохого?
– Это исключено. В крайнем случае, я заставлю его разлюбить тебя.
– Каким образом?
– При помощи гипноза. Этим искусством мы владеем в совершенстве.
– Вы применили это искусство на мне?
– Да. У меня не было другого выбора.
Я подождала, не добавит ли он что-либо, но он молчал.
– Это насилие, – твердо сказала я. – Нет, это преступление. Самое страшное из всех на земле: заставлять человека делать что-либо помимо его воли, превращать его в послушного раба. Вы начали совершенствовать себя с преступления – выкрали наших людей. Вы о них подумали? У нас только фашизм был способен на это. Ваш прогресс – бесчеловечный, не гуманный. Вы хуже фашистов, если покушаетесь даже на чувства.
Он молчал. Я уже подумала, не исчез ли он. Однако на всякий случай, продолжала говорить.
– Вы хотите очеловечить свое общество, наделить аморитян нашими качествами и опять начинаете с преступления, выкрадывая наших девушек. Вы можете внушить мне животную страсть, сделать меня сексуальной рабыней, но заставить меня любить вас вы не сможете. Я люблю и буду любить только Глеба.
Я заплакала сначала беззвучно, затем, не сдерживая себя.
– Ты плачешь? – спросил он.
– Прикажете мне радоваться? – огрызнулась я.
– Перестань, а то мое сердце бьется не спокойно. У нас это не принято.
– Мне наплевать на твое сердце! – закричала я. – Бьется оно у него не спокойно! Я буду рада, если оно вообще остановится или лопнет. Проваливай отсюда на свой развратный Аморит, будь он проклят и ты вместе с ним! Тебе нечего здесь делать! Фашист несчастный!
Я вскочила с кровати и швырнула в него подушку. У меня настолько сильно закружилась голова, что я буквально упала на кровать. Мне стало жаль аморитянина, на кого я так грубо накричала. Я придвинулась к нему и положила голову на плечо. Он обнял меня и начал гладить волосы, как это делала моя мама. Я почувствовала, что засыпаю.
Проснулась я с мыслью о нем: прилетит ли сегодня? Я буду ждать его и сегодня и завтра и всю жизнь.
Он появился, как обычно в полночь и был молчалив. Просто сидел рядом и, вероятно, смотрел на меня, ведь он видел в темноте. А я ждала, когда он коснется меня.
– Как тебя зовут? – спросила я.
– Язо.
– Язо – повторила я. – Красивое имя. А меня Нина.
– Я знаю.
И в этот момент позвонил в дверь Глеб. Я заметалась, не зная, что делать. Язо молчал. Подбежав к двери и увидев в глазок Глеба, я испуганно прошептала:
– Это Глеб.
Язо продолжал молчать. Черт бы его побрал, разозлилась я. Мои мысли читает, а о чем сам думает, попробуй угадать.
– Ты что, не слышишь? Уходи.
Я подбежала к той части кровати, на которой должен был сидеть Язо, чтобы прогнать его, но мои руки встретили пустоту. Слава богу, обрадовалась я, ушел. Но я