Итак, мы, наконец, берем текст «Сказания». Как там подается Святополк – понятно. Просто все черные краски, какие возможны, потому что мать Святополка – она же и расстриженная монахиня, то есть закладывается ситуация, что этот человек не мог быть хорошим. Все аспекты, предшествующие еще его рождению, даже предшествующие его зачатию, они все вели к тому, что это должен быть самый что ни на есть негодяистый негодяй. Я уж не буду всё это цитировать.
Есть нечто поинтереснее. Итак, Борис, молодой полководец – уж не посылал бы его Владимир на печенегов, если бы он беспомощным мальчиком! И как нам изображен Борис, когда он узнает о том, что отец его умер и Святополк утаил его смерть, а? Внемлите:
Стал телом слабеть, и всё лицо его намокло от слез. Обливаясь слезами, не в силах был говорить, лишь в сердце своем так размышлял: «Увы мне, свет очей моих, сияние и заря лица моего, узда юности моей, наставник неопытности моей…»
Вы меня зря так серьезно слушаете, хотя уже давно пора смеяться, потому что это говорит литературный герой, прототип которого был полководцем, поэтому «узда юности моей и наставник неопытности моей» – оцените, ну смешно же! Эти вот шаблонные фразы, шаблонные образы… они идут даже в светском тексте, потому что христианский герой никак не может быть другим. Он должен быть таким вот юным, смиренным и так далее. А ведь это только начало его монолога. Почувствуйте, как из этого изо всего у нас с вами пойдет расти Достоевский.
Увы мне, отец и господин мой! К кому прибегну, к кому обращу взор свой? Где еще найду такую мудрость и как обойдусь без наставлений разума твоего? Увы мне, увы мне! Как же ты зашло, солнце мое, а меня не было там! Был бы я там, то сам бы своими руками честное тело твое убрал и могиле предал. Но не нес я доблестное тело твое, не сподобился целовать прекрасные твои седины.
И так далее. Он переживает, к кому ему обратиться, с кем разделить печаль? «Брату, которого я почитал как отца?» – то есть Святополку.
Но чувствую я, тот печется о мирской суете и убийство мое замышляет. Если мою кровь прольет, и на убийство