Прогулки по променаду. Даниил Серебряков

успела начать что-то готовить, рылась в шкафчиках и гремела посудой, пока я молча сидел и смотрел по сторонам. Мне не хотелось ни о чём спрашивать девушку, мне всегда казалось, что бывают ситуации, когда разговор излишен. Не потому, что он может чему-то помешать, или потому, что он неуместен в текущих обстоятельствах, но потому, что своеобразный разговор между двумя людьми уже идёт, пускай они и молчат. Щёлкнул электроподжиг газовой плиты, синеватое пламя жадно набросилось на донышко стальной сковороды. Я провалился в какой-то сон, с каждым мгновением всё дальше и дальше уносясь из реальности. Очнулся я, лишь когда керамическая тарелка ударилась о стол передо мной. Я дёрнулся и увидел склонившуюся надо мной Аню, слегка недовольную, но всё же не способную сдержать улыбку.

      – Спим?

      – Вроде того. Быть может, на меня так действует плохая погода. У тебя здесь уютно.

      – Ещё бы, – довольно согласилась девушка. – Ешь давай. Если захочешь – могу сделать что-нибудь ещё.

      – У тебя с балкона видно море. Можно даже на башню не подниматься.

      – Нет, это совсем не то. Одно дело, когда смотришь через маленькое окошечко, а другое – когда вокруг тебя ничего нет. Совсем разные ощущения. Говорят, что от того, из какой посуды пьёшь чай, меняется его вкус. Тут, мне кажется, то же. Ты не ешь.

      – Никогда не хотелось сесть в какую-нибудь лодку на берегу и просто уплыть туда, за горизонт? Мне с самого первого дня кажется, что меня туда что-то всё время тянет.

      – Вот что с людьми делает городская жизнь, – засмеялась Аня и уселась поудобнее.

      – Я думаю, что дело не в этом, – задумчиво ответил я, царапая вилкой тарелку. – Как ты думаешь, что было бы, если бы однажды кому-то удалось – пускай всего на мгновение – увидеть кусочек рая? Совсем крохотную его часть, пусть даже краем глаза. Люди всегда говорят о том, что им хотелось бы чего-то такого, какого-то откровения. Но мне кажется, что это видение не закончилось бы ничем хорошим. Многие богачи, когда волей случая их настигает банкротство, вышибают себе мозги девятимиллиметровым. Не потому, что их так сильно задел факт поражения, не потому, что это их опозорило. Они всю жизнь находились в том, что для многих эквивалентно раю на земле. У них никогда не было никаких потребностей, проблем. А теперь они рухнули с колокольни на паперть – и не разбили головы. Им только и остаётся, что смотреть куда-то туда, вверх, и страдать от колоссальной разницы между теперь уже мечтой и действительностью. А ведь все эти пентхаусы, серебряные сервизы и антикварные полотна из мастерской Герена – не чета раю, даже его крохотному кусочку. Каким разбитым почувствует себя тот, кому откроется это величие? Мне кажется, что уже через одно мгновение он покончит с собой либо же до конца жизни будет находиться в необычайных муках, он ослепнет, вглядываясь в небеса.

      – Что это на тебя так внезапно нашло?

      – Я просто именно так себя и чувствую с того самого дня, как сюда приехал.

      – Ещё никогда не видела, чтобы кто-то так остро реагировал