Боль стала дикой. Некоторое время он преодолевал ее, продолжая идти. Потом поскакал на одной ноге, хватая руками стволы деревьев. Потом пополз, приняв одну из двух поз Оксаны. Этот способ передвижения по лесу показался ему куда более приемлемым, чем ходьба. Боль стихла, и голова прояснилась. Он попытался сориентироваться и, вспомнив о том, что шоссе проходит на юге, решил к утру до него добраться. Лишь минут через сорок, когда ладони были изодраны до костей, его осенила мысль, что юг от востока справа, а он с восточного направления ушел влево. Чуть не заплакав, он повернул, как ему казалось, обратно и, оставляя кровавый след, пополз по краям глухих медвежьих оврагов к болотистой середине леса.
Гроза и лес надменно разглядывали друг друга. Если бы их взоры упали вдруг на Олега, он бы, наверное, сразу умер. К счастью, им было не до букашек. Лес походил на скопище монстров, тянущих руки к горлу еще более ужасного монстра с огненными глазами и мокрой пастью.
Тело Олега, все сплошь покрытое синяками, шишками и следами зубов Оксаны, вдруг охватил болезненный жар. Буквально с каждой секундой теряя силы, Олег заполз в густой ельник, заполонивший маленькую лощину, плотно забился под многолетнюю буреломину и затих. Точнее лишь попытался затихнуть, ибо дыхание вырывалось из него хрипом.
Елки плотной стеной обступали трухлявый кряж, под которым он затаился. Меж ними густо росла крапива и лежал хрусткий ломкий валежник. Под буреломиной было сухо, хотя дождь лил сильный. Пахло землей, мухоморами и древесной гнилью. Закрыв глаза, Олег моментально впал в ненормальный бредовый сон… Его разбудил валежник. Разомкнув веки, Олег прислушался. Тихий треск повторился… В ельнике кто-то был! Медведь? Человек? Этот кто-то медленно приближался… Облизав губы, Олег тихонько выбрался из-под кряжа, чудом без хруста прополз под елками и, встав на ноги, зашагал. Решил: будь что будет – не побегу.
Пройдя километров восемь, он вспомнил, что у него болела нога и был сильный жар. Боль сразу вернулась, а жар, казалось, остался под буреломиной. Прислонившись к осине, Олег размазал по лицу грязь. Тишину, хранимую лесом на много верст, нарушал лишь дождь.
Олег пошел дальше и вскоре понял – нужно