Ментуиуи почесал затылок.
– Хотите устроить им представление, мой царь, какое обычно устраивают музыканты? – понял он. – Только если он сначала заедет в лагерь, чтобы узнать, как обстоят дела, нам нужно будет сделать вид, что твоё величество находится в плену.
– Ловишь на лету, – улыбнулся я, – главное, тогда нам захватить Хор Дехмит до его приезда, чтобы оттуда не предупредили о нашем маленьком обмане.
– С этим проблем не будет, мой царь, – улыбнулся он, – эти сыны шакалов, как только над Гнауи Шема появились первые дымы пожаров, прислали парламентёров и слёзно умоляли простить их.
– Что-то мне всё меньше после сегодняшних событий, хочется посещать другие города. Сначала моё слово нарушают собственные люди, сегодня вот покушение. Мне что, сначала всех вырезать, что ли, перед тем как заходить в город? – я с сомнением покачал головой.
– Думаю, несколько показательных казней однозначно заставят многих задуматься, – Ментуиуи кровожадно улыбнулся.
– Тогда ты пока готовь всё для нашего небольшого представления, а я, как приду в себя, встречусь с представителями другого города для принесения клятвы верности.
– Будет выполнено, мой царь, – он низко поклонился, затем поднялся и вышел из шатра, оставляя меня в глубокой задумчивости.
Глава 7
Я не сильно удивился, когда жители Гнауи Шема, которым предложили вариант переизбрать себе новых глав города и поучаствовать в небольшом представлении для посланника царя Хатшепсут, быстро на него согласились, как, впрочем, и на то, что отдадут все свои богатства, а также тысячу мужчин. Выбора у них особо не оставалось, ведь вторым вариантом было то, что их всех оставят без посмертия. Как, я показал слишком наглядно.
При большом скоплении народа, показав рукой на привязанных к столбам клятвопреступников, я всем объяснил, в чём их обвиняю, а также как конкретно они будут наказаны. Вспыхнувшие поленницы дров под ними, щедро политые оливковым маслом, быстро развязали им языки, и крики умирающих ненадолго заполнили городские улицы. Для египтян и покорённых ими нубийцев не подвергнуться мумификации и не иметь физического тела после смерти было сильным ударом, даже страшнее самой смерти. Так что, посмотрев на бледные лица жителей, которые начали понимать, что они тоже могут оказаться сейчас на таких же кострах, я и сделал им предложение, от которого они не смогли отказаться. Не сомневался при этом никто.
Когда я переселился во дворец, чтобы там изображать из себя пленного, даже Ментуиуи при прощании испуганно на меня покосился. Такой жестокой смерти без посмертия, по его мнению, даже предатели не заслуживали, так что он весьма осторожно со мной разговаривал, стараясь не спорить лишний раз. И если на него эта казнь произвела такое неизгладимое впечатление, то я надеялся, что и остальные дважды подумают, прежде чем меня в следующий раз предать или попытаться убить. Других методов воздействия на этих людей я пока