Вот и приходилось главе семейства периодически понемногу брать, а если говорить правду, то красть с колхозного поля зерно. А как еще можно было прожить в те суровые годы, когда в деревнях работали за «палочки». Так в народе называли трудодни.
Ведь зарплату деньгами в те годы колхозникам не платили. Только восемнадцатого мая тысяча девятьсот шестьдесят шестого года (то есть уже после рождения Татьяны) совместным постановлением Коммунистической партии Советского Союза и Совета Министров СССР «О повышении материальной заинтересованности колхозников в развитии общественного производства» вместо трудодней вводилась гарантированная оплата труда колхозников реальными деньгами, включая право на дополнительную оплату и премию. Хотя и та была, прямо скажем, курам на смех, нищенской по сравнению с зарплатами жителей в городах.
Партия, которая в те годы была нашим Рулевым, надеялась, что колхозники проживут за счет своего личного подсобного хозяйства. Вот они и жили – крутились, как могли. Поэтому осуждать папу Татьяны и других таких же простых сельских бедолаг, как он, просто невозможно и даже не красиво.
ФРАГМЕНТ ВТОРОЙ
.
СЛУЧАЙ С БРАТОМ ТАТЬЯНЫ
Летом тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года в дом этой трудовой семьи постучалась беда. А произошло вот что.
Вечер. Крепкий деревенский дом.
Вся семья Ковалевских в сборе. Только что сели за стол вечерять.
Внезапно раздался стук в дверь.
– Есть кто дома?
– Входите. Не заперто, – ответил хозяин дома Александр Иванович, поворачиваясь в сторону входной двери.
Через сени в дом вошли двое незнакомых мужчин. По виду городские.
Хозяин настороженно спросил:
– А в чем дело? Кто Вы такие? Можно узнать?
Первый вошедший в дом мужчина осмотрелся, и, казалось обрадованно, ответил:
– Сейчас объясню. Хорошо, что вся семья в сборе.
На вид ему было лет сорок – сорок пять лет, не больше.
Среднего роста, крепкого телосложения. Короче, не богатырь, но крепкий мужчина.
Одет в костюм серого цвета и такого же серого цвета сорочку.
– Так, может, скажете, в чем собственно дело? – нетерпеливо настаивал хозяин дома.
Никто из присутствовавших в доме не обратил внимания на то, как сразу скорчился сидевший спиной к вошедшим Николай. Он сидел с опушенной головой и нервно теребил под столом руками. Как будто хотел провалиться сквозь пол в неизвестность.
Первый мужчина, который, скорее всего, был за старшего, сделал несколько шагов по столовой. И положил руку на плечо Николая.