– Нет, – говорит он, – красавица моя! Не расстанусь я с тобою; ты будешь моей женою.
Тут взял царь Василису за белые руки, посадил её подле себя, а там и свадебку сыграли. Скоро воротился и отец Василисы, порадовался об её судьбе и остался жить при дочери. Старушку Василиса взяла к себе, а куколку по конец жизни своей всегда носила в кармане.
Лиса-плачея
Жил-был старик со старухою, была у них дочка. Раз ела она бобы и уронила один наземь. Боб рос, рос и вырос до неба. Старик полез на небо; взлез туда, ходил-ходил, любовался-любовался и говорит себе:
– Дай принесу сюда старуху; то-то она обрадуется!
Слез наземь – посадил старуху в мешок, взял мешок в зубы и полез опять наверх; лез, лез, устал, да и выронил мешок. Спустился поскорее, открыл мешок, смотрит – лежит старуха, зубы ощерила, глаза вытаращила. Он и говорит:
– Что ты, старуха, смеёшься? Что зубы-то оскалила? – да как увидел, что она мёртвая, так и залился слезами.
Жили они одни-одинёхоньки, среди пустыря; некому и поплакать-то по старухе. Вот старик взял мешок с тремя парами беленьких курочек и пошёл искать плачеи[4]. Видит – идёт медведь, он и говорит:
– Поплачь-ка, медведь, по моей старухе! Я дам тебе две беленьких курочки.
Медведь заревел:
– Ах ты, моя родимая бабушка! Как тебя жалко.
– Нет, – говорит старик, – ты не умеешь плакать.
И пошёл дальше. Шёл-шёл и повстречал волка; заставил его причитать, – и волк не умеет.
Пошёл ещё и повстречал лису, заставил её причитать за пару беленьких курочек. Она и запела:
– Туру-туру, бабушка! Убил тебя дедушка.
Мужику понравилась песня, он заставил лису петь в другой, третий и четвёртый раз; хвать, а четвертой пары курочек и недостаёт. Старик говорит:
– Лиса, лиса! Я четвёртую пару дома забыл; пойдём ко мне.
Лиса пошла за ним следом. Вот пришли домой; старик взял мешок, положил туда пару собак, а сверху заложил лисонькиными шестью курочками и отдал ей. Лиса взяла и побежала; немного погодя остановилась около пня и говорит:
– Сяду на пенёк, съем белую курочку.
Съела и побежала вперёд; потом ещё на пенек села и другую курочку съела, затем третью, четвёртую, пятую и шестую. А в седьмой раз открыла мешок, собаки на неё и выскочили.
Лиса ну бежать, бежала-бежала и спряталась под колоду, спряталась и начала спрашивать:
– Ушки, ушки! Что вы делали?
– Мы слушали да слушали, чтобы собаки лисоньку не скушали.
– Глазки, глазки! Что вы делали?
– Мы смотрели да смотрели, чтоб собаки лисоньку не съели.
– Ножки, ножки! Что вы делали?
– Мы бежали да бежали, чтоб собаки лисоньку не поймали.
– А ты, хвостище, что делал?
– Я по пням, по кустам, по колодам зацеплял, чтоб собаки лисоньку поймали да разорвали.
– А, ты какой! Так вот же, нате, собаки, ешьте, мой хвост! – и высунула хвост, а собаки схватили за хвост и самоё лисицу вытащили и разорвали.