– С поездом передали. Сам знаешь, по железке сюда гораздо быстрей можно доехать, чем по морю. – Руднев ухмыльнулся. – Кстати, было два письма: одно для тебя, второе мне.
– Отец просил за меня?
– Разумеется.
– Может, зря все это, Всеволод Федорович?
Я был не очень доволен тем, что отец вмешивается в мою жизнь, пытаясь устроить меня по службе и облегчить мою участь. На этот счет у меня свое мнение, и я готовился принять вызов, брошенный мне судьбой, таким, каким он есть. А за свои ошибки и поступки – отвечать самому.
– Зря не зря, а я у него мичманом начинал, на «Петропавловске». – Руднев отдал честь проходящим мимо нас матросам, посмотрел им вслед и повернулся ко мне. – И знаешь, Алексей, ведь и за меня матушка когда-то хлопотала, и ничего зазорного в этом нет. Дети для родителей всегда будут детьми, где бы те ни были и как бы ни сложилась их жизнь. Так что не держи зла на отца. Ты для него так и останешься Алешкой, даже когда твои внуки по тебе будут скакать.
– Да я и не держал.
Как все командиры, Руднев был не только отличным тактиком и стратегом, но и хорошим психологом, тонко чувствующим настроение своих людей и своей команды. Поэтому он сменил тему разговора:
– Я читал твое дело. Этот тип сделал все, чтобы тебя осудили…
Я молчал. А что я скажу? Все так и было. Козырной король побил козырного валета. Связи побили связи. Да так оно и лучше. Испытания нам даются для очищения и души, и тела.
– На твоем месте я поступил бы точно так же.
Руднев был человеком чести. Об этом я знал не понаслышке. И иного высказывания по поводу моей сентябрьской выходки на Васильевском острове я от него услышать не мог.
– Я защищал честь женщины, и если бы мне пришлось пережить этот день еще раз, я бы ничего не стал менять.
Мы остановились.
– Кем желаешь служить?
– Я механик.
– Ну и добро. Сегодня утром получен приказ от командующего эскадрой вице-адмирала Старка идти в Корею в качестве стационера. Обстановка там напряженная, и что нас ждет – никто не знает. Японцы положили глаз на Корею и с молчаливого согласия янки лезут туда нахрапом. Так что все может кончиться войной, и твои знания и опыт нам весьма пригодятся.
Пока мы стояли, я успел покурить. Замял сигарету, и мы пошли к причалу, возле которого покачивался паровой катер.
В катере сидели матросы с «Варяга» и несколько новичков. Я кинул через борт чемодан и полез следом, выглядывая, где бы притулиться. Нашел место и сел.
И тут крик…
– Не пропадем, братцы, Алеха с нами!
Смотрю – и глазам своим не верю. В катере сидит Михалыч собственной персоной. Увидел меня, руки расставил и полез обниматься. Следом за ним ко мне шагнул Малахов – тот самый, что пугал новобранцев тонущей «Аргунью». А третьим был новобранец, стоявший передо мной, – Белоногов Иван.
Бог ты мой! До чего же приятно видеть знакомые лица. Впервые с того самого момента, как «Аргунь» покинула Кронштадт, я был поистине