Джордж Байрон. Его жизнь и литературная деятельность. Николай Николаевич Александров

хлестал кнутом по голой руке один из больших буянов школы за то, что он не исполнял какого-то данного ему приказания. Жалобные крики бедного Пиля причиняли Байрону страшную душевную боль, но он знал, что ему невозможно было справиться с гораздо более сильным мучителем его друга, – даже подходить близко к тому было бы опасно… Но, наконец, он не в силах был более выдержать и, приблизившись к месту экзекуции с глазами, полными слез, дрожавшим от страха и негодования голосом робко спросил буяна, не может ли тот сказать ему, сколько затрещин он намерен влепить его другу. «А тебе зачем это знать, негодный мальчишка?» – с удивлением спросил тот. «А затем, – отвечал Байрон, протягивая свою руку, – что, если вам угодно, я готов получить за него половину…» За такую самоотверженность и благородство Байрона очень любили в Харроу, и за последние годы своего пребывания там он пользовался огромной популярностью среди школьников. Но зато в первые полтора года жизнь его в школе была довольно-таки несладкой. Школьники очень не любили его, пока не узнали ближе; вечно смеялись, а иногда даже жестоко и глупо подшучивали над ним. «Я был сначала самым непопулярным мальчиком в школе, – рассказывает он сам в своем дневнике, – но впоследствии стал вожаком».

      Отношения между Байроном и его любимыми товарищами не были похожи на обыкновенную дружбу между мальчиками. В них было слишком много женственного; они скорее походили на ту дружбу, какая бывает между молоденькими институтками: та же болезненная сентиментальность, те же слезы, ревность, ссоры из-за пустяков и следовавшие за ними нежные примирения. Байрон однажды, например, жестоко обиделся на одного из школьных друзей своих за то, что тот в письме к нему назвал его «мой дорогой Байрон» вместо «мой дражайший Байрон»… Первые стихотворения его полны нежных обращений к любимым школьным товарищам. После его смерти среди оставшихся бумаг были найдены тщательно сохранявшиеся им письма, которые он получал в детстве от товарищей. На тех из детских посланий, на которых авторы их забыли написать числа, они были много лет спустя поставлены на память заботливой рукой Байрона.

      О ректоре школы Байрон также сохранил самое светлое воспоминание. «Д-р Друри, – говорит он в своем дневнике, – лучший и добрейший из всех друзей, которых я когда-либо имел. Я до сих пор еще продолжаю смотреть на него, как на отца…» У профессоров школы Байрон пользовался не совсем незаслуженной репутацией лентяя, вряд ли способного чему-нибудь научиться. Главными предметами преподавания в школе были древние языки и математика, а именно к этим-то наукам Байрон и чувствовал непреодолимое отвращение. Зато в шалостях и во всякого рода проказах он всегда бывал первым. Когда д-р Друри ушел из школы и на его место назначен был Батлерс, все горячие поклонники старого ректора считали своим долгом доказывать свою любовь и верность ему упорным неповиновением его преемнику. Вождем бунтовщиков был выбран Байрон, который, по мнению своих товарищей, обнаружил в этом