Всё бессмысленно, Лисса.
Я могу написать и сжечь хоть сто писем, нарисовать хоть миллион твоих портретов, это не помогает прогнать мысли о тебе. Ничего не помогает. Сегодня я проиграл бой младшему брату, а мне даже дела нет до того, что он меня остриг. Ни до чего дела нет.
Мама говорит, что я ещё успею построить другие отношения, но сейчас одна лишь мысль об этом вызывает лютейшее отвращение и боль. Не хочу больше ничего. Хочу вернуться назад в тот день, когда увидел твой портрет, и просто не заходить в ту комнату. Не знать тебя, не думать и не переживать.
А ведь нам ещё предстоит придумать какую-то легенду твоего исчезновения, и каждый из вариантов хуже другого. И даже Эль особо не злорадствует, а значит, моё положение жалко до того предела, когда даже близкие люди стыдливо отводят глаза, лишь бы на тебя не смотреть.
Знаешь, когда ты не спустилась ни к завтраку, ни к обеду, я заволновался и пошёл к тебе. Пока дошёл до двери твоей спальни, успел передумать кучу мыслей. В том числе, что если ты жива, то, может, к дьюкам все эти предрассудки и поговорки о том, что лучше смерть, чем гулящая жена. И когда обнаружил твою комнату пустой, испытал очередное разочарование, сравнимое с чувством, когда набираешь в руки воды, чтобы напиться, а в них оказывается болотная жижа, отдающая тухлятиной.
Когда-то в Вилерии был проповедник, который говорил, что вилерианцы не будут счастливы, пока несут погромы и разрушения в другие миры. Не могу перестать думать о том, что происходящее – расплата за те походы, в которых я успел поучаствовать. Мы всегда убеждаем себя и друг друга, что женщин из других миров мы едва ли не спасаем, но ведь есть и другая точка зрения. Да, есть миры, откуда переселенки приходят добровольно, но в большинстве случаев их отдают насильно. Пусть они потом привыкают и живут сытой и хорошей жизнью, это не отменяет того, что мы – воры и похитители. До встречи с тобой я даже не думал об этом так. Если послушать наших, то выходит, что мы освободители и спасители. Но от чего я спас тебя? От титула, от близости к семье, от возможности править страной, в которой ты родилась?
Я поступил эгоистично, возжелав забрать силой то, что понравилось. И теперь расплачиваюсь за это. Если это месть, Лисса, то она восхищает своим изяществом и острым психологизмом. Как тонкая ядовитая игла, которая колет в самое сердце.
Глупо с моей стороны было верить в то, что принцесса Гленнвайса – милая простушка с нежной улыбкой. Подобного просто не бывает. Твой отец был бы болваном, если бы вырастил тебя такой, а он имеет совсем иную репутацию.