– Тебе понравилось, Ари, крошка? – кричит он, целует меня в щеку, а потом кидается к Кэмерон.
Брат подходит и со смехом заключает меня в объятия.
– Не знаю, как объяснить тебе, каково это.
Я отстраняюсь и заглядываю в улыбающееся лицо Мейсона. Мы мечтали об этом дне с семи лет, с тех пор как он только начал заниматься футболом. Для моего брата-близнеца это начало чего-то большого и настоящего, и я не могу удержаться от слез.
– Прекрати! – Он смеется, легонько пихает меня и дразнится: – Боже, ты прямо как мама! Плакса!
Я смеюсь сквозь слезы:
– Да, точно. Я горжусь вами, ребята.
Лицо Мейсона смягчается. Я знаю, о чем он думает, ему не обязательно произносить это вслух. Для него очень важно то, что я здесь, вместе с ним, в Авиксе. Он может быть властным и угрюмым, но ему, так же как и мне, необходимо, чтобы рядом были родные, дорогие ему люди. Мейсу трудно справиться в одиночку, опять же как и мне, и, вероятно, именно поэтому я никак не могу перестать жалеть себя. После того случая я не подпускаю к себе друзей, вместо того чтобы утешиться тем фактом, что мы здесь все вместе. Как бы я хотела, чтобы меня это утешило.
Сочувствие брата мне бы сейчас очень помогло, но, как я уже объясняла, я не хочу вбивать клин между ребятами. Я как-нибудь справлюсь со своими проблемами и точно не хочу, чтобы кто-нибудь еще мучился ощущением пустоты и бессмысленности.
Чувствую чье-то нерешительное прикосновение, кто-то хочет привлечь мое внимание. Я оглядываюсь, и у меня перехватывает дыхание, когда мои глаза встречаются с его мшисто-зеленым взглядом.
Чейз.
Он робко улыбается, и видеть это совершенно невыносимо.
Высвобождаюсь из объятий брата и поворачиваюсь к нему.
Он вздыхает с облегчением, когда я заставляю себя обнять его, так же как обнимала остальных. Чувствую его дыхание и чувствую, как сжимается мое сердце. Проглатываю эмоции, которые могли бы выдать меня.
– Сегодня ты был великолепен, Чейз, – шепчу я. – Я счастлива за тебя.
Крепко зажмуриваюсь, надеясь, что он скоро отпустит меня. Сама я не в силах это сделать.
И его руки с легкостью отпускают меня.
А почему ему должно быть сложно?
Чейз откашливается и отступает, неуверенно улыбаясь. Его глаза смотрят виновато из-под ресниц, и мне это неприятно. Мне не нужны ни его извинения, ни виноватые взгляды, ничего, что демонстрирует то, как он сожалеет о случившемся, поэтому я изо всех сил делаю вид, что не замечаю его молчаливой мольбы о прощении и понимании.
– Каково это, быть победителем? – спрашиваю я, и все у меня внутри переворачивается: я вспоминаю, как придумывала, что спрошу, когда они выиграют первую игру в сезоне.
Я представляла это совсем по-другому.
Я представляла, что мы лежим на диване, он гладит меня по волосам, нежно шепчет глупости, вспоминает подробности своей первой игры за университет, которую никогда не забудет.
Все так, вот только лежать он будет сегодня не на моей