О боже…
– Откуда ты знаешь, что похороны уже прошли? – Кэмерон нервно грызет ногти.
– Мейс… – говорю я.
– Эта сука прислала ей фотографию с похорон. – Мейсон поворачивает телефон Пейтон к нам экраном. – Гроб на заднем плане и все такое.
Я вскрикиваю и зажимаю рот рукой.
– Мерзость какая, – шепчет Кэмерон, поворачивается ко мне и обнимает меня.
– Что же теперь делать? – спрашиваю я Паркера.
Он качает головой:
– Не знаю. Не знаю, что мы можем сделать. Лолли нанимала кого-то, чтобы разобраться во всем этом, но мальчишка был несовершеннолетним, да и семья наверняка много заплатила, чтобы сохранить все в тайне.
– Да уж, можно не сомневаться, – хмурится Нейт. – Я бы тоже хранил тайну, если бы мой старший сын стал причиной смерти младшего. Почему она до сих пор винит в смерти Пейтон, а не старшего сына, я не понимаю. – Он выбрасывает банку с газировкой Лолли в мусорное ведро и достает из кармана ключи от своего «хаммера». – Ладно, отвезем ее домой.
Мы садимся в машину Мейсона, едем за ними и через десять минут останавливаемся.
Пейтон кажется спокойной, когда выходит из машины. Ни на кого из нас не смотрит, руки вытянуты по швам, она идет за братом в дом. Через пару минут, когда за ней закрывается дверь ее комнаты, мы все холодеем от ужаса: пронзительный крик вспарывает тишину.
Мы стоим, беспомощно глядя друг на друга.
За следующий час мало что меняется. Лолли варит нам свежий кофе, и мы вздрагиваем каждый раз, когда до нас доносятся крики Пейтон.
– Ей нельзя так убиваться, – качает головой Чейз, на его лице отражается беспокойство. Я сжимаю его руку, а мой брат нервно чешет подбородок.
Лолли извиняется и выходит на террасу. У нее не очень получается справляться с эмоциями, но она старается, и парень, научивший ее любви, следует за ней.
Прикусив нижнюю губу, я качаю ногой.
Если бы такое случилось со мной, я бы позвала маму, но у Пейтон нет никого, кто мог бы приехать и позаботиться о ней. Ей сейчас не помешало бы чье-то нежное сочувствие, и моя мама – лучший вариант. Я решаюсь позвонить ей, но не успеваю произнести и нескольких слов, как выясняется, что брат уже опередил меня.
Я смотрю на него, он догадывается, о чем я хочу сказать, и хрипло произносит:
– Они уже едут.
Я киваю, он вздыхает, подходит и обнимает меня.
– Она ведь справится, правда?
– Да, – отвечает брат, но в его голосе не слышно уверенности.
– Какая мать стала бы скрывать такое событие?
– Она не мать, – свирепо огрызается Мейс. – Она бессердечная сука. Пейтон носит в себе частичку ее сына. Она должна была боготворить эту девушку, вымаливать у нее прощение за то, что так по-свински относилась к ней все это время. Она не мать, – повторяет он.
Больше за несколько часов мы не произносим ни слова, пока в дверь не стучат наконец наши родители.
Нейт впускает их, и они по очереди со всеми обнимаются.
Паркер