Занятия шли в одном из корпусов университета, но не в главном здании, а в новом строении. От общежития пешком было идти до него минут пять, переходя через дорогу. Учили главным образом только язык, никакой идеологии и пропаганды.
Каждую пятницу наш главный университетский преподаватель Ким Бёнму, всегда улыбающийся человек в очках, приходил в общежитие посидеть с каждым студентом, выслушать его пожелания, дать советы по корейскому языку. Как и все, я угощал его сладостями и чаем, не возбранялось подать и чарку водки или бутылку пива.
В посольстве СССР в Пхеньяне был магазин, в котором можно было купить товары из Хабаровска и Москвы, в том числе водку и коньяк, но мы, как студенты, особо ни в чем не нуждались, поскольку все, что нужно, было в общежитии.
Стипендию советским студентам выплачивали в посольстве СССР в корейских вонах. На бумажной банкноте достоинством в одну вону был выведен лозунг «Сесан-е пуром опсора!» – «Нечему завидовать на свете!» Он отражал идеологию идей «чучхе», которая лежит в основе жизни северных корейцев. На эти деньги мы и жили.
Недалеко от общежития в крохотной фруктовой лавке мы покупали вкуснейшие яблоки, таз таких яблок стоил три воны. Больше нигде мне не доводилось пробовать таких сладких и хрустящих яблок, как тогда в Пхеньяне.
Учитель Ким Бёнму начинал урок с разбора домашних заданий, а мы внимательно вслушивались в быстрый темп его речи и ждали оценок. По-русски учитель Ким говорил не очень хорошо, но, если чье-либо сочинение ему не нравилось, он восклицал, высоко вскинув брови: «Это писал лентяйка!»
Сказанное учителем означало, что больше, чем на четверку, рассчитывать не приходилось. А «четверка» в КНДР – самая плохая оценка.
Лучшее, что вообще можно было получить, это «девятка». «Десятки» удостаивались лишь немногие, то есть те, кто знал материал, что называется, на пять с плюсом. По крайней мере, из нас никто не мог похвастать такой удачей.
Когда мы выходили на улицу, проходящие мимо школьники, непременно маршировавшие строем, останавливались, громко здоровались и, снимая шапки, кланялись. Но бывала и другая реакция – дети чуть поодаль, завидя чужеземца, со смехом кричали: «Вегукном!» – «Инострашка!» Так, с одной стороны, демонстрируя гостеприимство, дети невольно обнаруживали свое истинное отношение к чужакам, которое, впрочем, можно наблюдать и не только в Корее.
Метро было главным средством передвижения у нас, студентов, по Пхеньяну, а маршруты в основном пролегали от общежития до посольства и магазина для иностранцев. Куда-то еще ездить смысла никакого не было.
Пхеньянское метро состояло из двух пересекающихся линий. Эскалаторы уносили пассажиров глубоко под землю, видимо, поскольку в метро, как и в СССР в старые годы, станции играли роль бомбоубежищ. Вагоны поездов были короче московских, но внешне очень были похожими.
Строевая подготовка