– Не волнуйтесь, господин поручик, сей же час письмо будет отправлено. А пока извольте отобедать. Эй, кто там, накрывайте на стол!
Поручик, ворча сквозь усы, направился в залу, а Никита Степанович торопливо писал депешу губернатору. Городничий волновался, перо вместо плавных завитушек выводило какие то немецкие лекала, да и клякс Сеславин второпях поставил изрядно. Однако же, поборов волнение, дописал письмо и отдал его Федору. Депеша была доставлена очень быстро, и уже ранним утром губернатор Ушаков быстро пробежал неряшливо написанные строки. Брови его в изумлении поползли вверх…
Спустя пять дней полуэскадрон был доставлен в старую столицу, господ офицеров поместили под домашний арест, нижних чинов – в казармы.
Император стоял у окна и смотрел на Неву. Утро выдалось не по летнему холодным, сырым. Резкий северный ветер закручивал белые космы на реке и бил в окна дворца. Стекла слегка выгибались и дребезжали. Александр Павлович был не в духе, он плохо спал накануне, побаливали виски. Ровно в десять часов в кабинет с докладом вошел де Сангелен, начальник Особенной канцелярии Министерства полиции.
– Доброе утро, Ваше Величество!
Император повернулся:
– Не такое оно уж и доброе, Яков Иванович. Особенно в связи с этим запутанным делом. Итак, что удалось выяснить?
– Государь, мною лично по прибытии в Москву было учинено дознание. В ходе оного выяснилось, что Алексей Петрович Мелиссино письма, кое представлено было Вашему Величеству третьего дня, не писал. Хотя руку господина генерал-майора я знаю и почерк очень похож на его. Будучи вызванным срочно из своего имения в Москву, Его Превосходительство был в полном замешательстве, так как гусары его узнали, но он их – нет. Более того, несколько офицеров заявили, что дескать участвовали с ним в турецкой кампании и упоминали яркие эпизоды сражений, кои Алексей Петрович подтвердил. Но господ этих он ранее не видел, хотя некоторое сходство с офицерами полка имелось, и не ведает, кто они таковы.
– Мундиры? – отрывисто спросил Александр.
– Мундиры и амуниция, государь, полностью совпадают с мундирами 8-го гусарского Лубенского полка. И даже имена и фамилии господ офицеров – те же. Но люди другие.
– А не были господа гусары под влиянием Бахуса?
Чуть усмехнувшись, де Сангелен ответил: – Нет, Ваше Величество, трезвы, аки попова жена. И мозговой горячки ни у кого не замечено.
Он немного помолчал.
– Смею заметить, Ваше Величество, что я обратился за консультацией к господину Петрову, академику Императорской академии наук. Ежели вы помните, сей ученый изрядно изучал гальванизм и его последствия…
– Ну как же – весело перебил его Император – настолько изрядно, что десять лет назад чуть Богу душу не отдал!3
– Да, Ваше Величество. Когда я поведал ему о неизвестных гусарах, господин Петров пришел в крайнее волнение, но ничего вразумительного сообщить не смог. Правда, он упомянул о трудах Ломоносова, в коих тот допускал существование разных миров…
Александр