Ночь выдалась темнее обычного и Юса прячась за облаками, слабо освещала пустыню, превращая её пески в мутную розовую воду. По ним пробираясь и раскидывая камни во все стороны, брели уставшие путники. Их силуэты вырастали до гигантских размеров и убегая на много миль, оставляли позади хозяев. Летописец так и плёлся, еле поспевая за Трикой, а она будто и не шла весь день, лишь отсыпаясь – набиралась сил. Ночной холодный воздух давал ей глоток кислорода, что заставляло девочку бежать вперёд, широко раскрыв чёрные глаза. Зрачки расширились и она глядела ими по сторонам. Резко остановившись и припав к земле, Трика спрятала кинжал, зарывая руку в песок. А догоняющий её Дуй, решил что она наконец-то устала и свалившись навзничь, уже хотел завернутся в одеяло. Но вдруг, девчёнка резко выпрыгнула из своего укрытия и сцепившись с кем-то в драке, кажись боролась с собственной тенью. Дуй долго смотрел, как она возится на песке и думал, что её уже настигла лихорадка, от долгого пребывания в пустыне. Но заслышав посторонний голос, он мигом поднялся на ноги. А меж тем клубок чёрной тени продолжал кататься по песку и угрожающе рычал:
– Отдай кинжал, кому говорю!
– Не отдам!
– Тогда я выколю тебе глаз!
Дуй бросился прямо на клубок и выпутывая из него Трику, от неожиданности попятился назад. А тень, что напала на его спутницу, выпрямилась и убирая лохмотья с лица, оказалась девчёнкой, на вид лет десяти. Она угрожающе поглядывала то на летописца, то на Трику. Собираясь снова атаковать преемницу Дуя, нахалка присела на пятках и приготовилась прыгать. Но Дуй, преграждая ей дорогу, закрыл Трику собой и вытянув руку вперёд, молвил:
– Я потомственный летописец Дуй, сын Уя и правнук Й. Брожу по Млечной Пустоши в поисках ответов на многовековые вопросы. А ты кем будешь?
Но девчёнка не слушала его и двигаясь в сторону, поджидала удобного момента, чтобы снова напасть. Дуй попытался её усмирить и следуя древнему обычаю, в котором перед поединком, дис обязан назвать своё имя и причину нападения, он надеялся что этот ребёнок образумится. А она лишь пряталась за лохмотьями, что ниспадали с головы до пят и скрывая её ухмылку, грозились закопать и его в эти чёрные пески. Одежда её