Она чувствовала, как обидчик ее полез под юбку, ухватил ее за бедра больно, оставляя синяки на нежной коже. Но боялась крикнуть и позвать на помощь Савелия.
А что если, как и первый муж, поверит он в грязный оговор оборванца? Тоже разгневается, прогонит из дому или измываться будет.
– Я сейчас, я… Поесть тебе принесу! Ты иди, в сарайку иди, сейчас приду туда! – дрожащая от омерзения Мария вывернулась из объятий.
Перед глазами мелькнул Косой, каким она увидела его сегодня на дороге. Худой, оборванный, нищий и вечно голодный наемный батрак для тяжелой работы. И затеплилась надежда у Марии, как избавиться от своего мучителя.
Косой недоверчиво завертел головой, но руки убрал. Прошипел в ухо хрипло:
– Обманешь, так тебя очерню, что никогда не отмоешься.
Мария молча кинулась в избу, но там схватила не пироги из печи и не жбан с квасом. Женщина растворила сундук, выгребла оттуда все украшения, что подарил ей муж, браслеты, монисто, серьги, и завернула в платок. Схватила мошну с деньгами, которую муж клал под образа, и заторопилась к сараю.
Там уже ждал ее Косой, который успел стянуть с себя все обноски. Нагой он встретил ее у порога и жадно вцепился в подол ночной рубашки:
– Давай заголяйся! Пока я ем, будешь вокруг меня ползать голая да в ноги кланяться за то, что косым уродом назвала!
Мария вдруг упала перед ним на колени в мольбе, протянула свои богатства:
– Возьми все что у меня есть, только молчи! Богом прошу, не мучай ты меня! Уходи, оставь меня в покое!
Только просила напрасно, Косой вцепился в густую волну волос и потянул женщину к себе:
– Еще чего удумала! Откупиться?! Нет, и деньгами будешь, и телом своим сладким милости моей вымаливать. Молчание мое – золото. Завтра еще принесешь столько же. У твоего муженька барыши на мельнице хорошие, мне в деревне все рассказали.
Мария в ужасе мотала головой, пытаясь освободиться. Страшно было крикнуть о помощи, прибежит муж, а она в одном исподнем, рядом нагой мужик. Что тут можно удумать?!
Треснула ткань рубахи, Косой разодрал подол, силой завалил несчастную на пол и подмял под себя. Мария металась под ним, как немая рыба, что извивается в судорогах за свою жизнь.
Как вдруг удар тяжелого кулака откинул в сторону оборванца, вспыхнул свет лучины, на пороге сарая застыл с топором в руках Савелий. Он крутил головой, переводя взгляд то на жену в стянутой наполовину рубашке, то на обнаженного голодранца.
От вида занесенного топора Мария забилась в крике, сжалась в комок:
– Не убивай, Савелий! Не виновата я! Он заставил, а я, дура, откупиться хотела! Все что в доме нашла, принесла!
Косой взвыл:
– Врешь, распутная баба! Сама она! Давно со мной блудит! У нее под коленом метка есть круглая! Как рубль! Видел, знаю, чего она под юбкой прячет! Греховодница она, в нашей деревни все об этом знали, потому