Появление Кейт в родительском кругу стало для всех неожиданностью, в первую очередь из-за возраста. Ей было всего двадцать пять, и, возможно, тем, кто разменял четвертый и пятый десяток, казалось странным, что такой молодой женщине уже знакомо материнство, воспитание ребенка, взрослая жизнь. Кейт, видимо, интуитивно чувствовала эту настороженность, потому что часто отпускала бесцеремонные комментарии, подчеркивающие разрыв между ней и всеми остальными, и особенно любила начинать предложение со слов: «Ну, для людей моего поколения…»
Однажды Кейт так и сказала Элизабет: «Ты прямо как крутая мама, которой у меня никогда не было», что вызвало у Элизабет неожиданно острое раздражение, и она молча злилась по этому поводу несколько дней.
Кейт работала в новом офисе «Гугла», который недавно открылся на западе Чикаго-Луп, хотя оставалось неясным, чем именно она там занималась. «Очень много математики и программирования, – сказала она. – Умоляю, не спрашивайте больше. Это такая скукота». Она была дружелюбной, доброжелательной и очень общительной, и отношения с падчерицей у нее, судя по всему, были прекрасные, но некоторые родители немного ее сторонились и немного побаивались – главным образом потому, что у Кейт и ее мужа был открытый брак, и Кейт честно об этом заявляла. Честность вообще была отличительной чертой ее характера: она совершенно откровенно и свободно обсуждала вещи, о которых большинство из них говорили только во время сеансов у психотерапевта или по пьяни. Например, все знали, что Кейт ходит на свидания – а иногда заводит длительные отношения, а бывает, что и уезжает на выходные – с другими мужчинами. Она говорила об этом регулярно и безо всякого стыда, как будто тут не было ровным счетом ничего необычного. И, возможно, ничего необычного и не было – для жителей Калифорнии или для миллениалов. Кто знает. Но это было довольно-таки скандальное признание в обществе немолодых родителей, большинство из которых были выходцами со Среднего Запада, и поэтому их реакция на обсуждение личной жизни и секса, как правило, колебалась между неловкостью и ужасом.
– Дамы, – сказала Кейт, приближаясь к ним, – извините, я к вам прямо с ночевки, так что вид у меня помятый в самом буквальном смысле этого слова.
Длинные пепельные волосы Кейт – похоже, от природы она была брюнеткой, но по какой-то причине красилась в серый – были еще влажными после душа, но в остальном она выглядела как всегда: шикарно, свежо и молодо. Кейт обладала способностью придавать респектабельность трендам, над которыми принято было посмеиваться. Например, тот же серый цвет волос смотрелся у нее очень интересно и эффектно. Она носила очки огромного размера – квадратные, в массивной оправе, обладателя которых в те времена, когда Элизабет была маленькой, сочли бы безнадежным ботаником; они должны были казаться для Кейт слишком крупными, но, как ни странно, смотрелись стильно. Они постоянно сползали на нос, и у Кейт была манера поправлять их каждые две секунды, но даже это было очаровательно. Она носила джинсы, в которых Элизабет