В университете Фэй Мо учился вместе с двоюродным братом матери Юй Вэньцзюань, супруги Янь Шоуи. Янь Шоуи встретился с Фэй Мо шесть лет назад, когда отмечали сто дней со дня рождения сына его одногруппника. Отпраздновать это событие собрались за столом с традиционным «самоваром». Во время первой встречи с Фэй Мо Янь Шоуи показалось, что тот вообще не любил разговаривать. Прошла половина банкета, а Фэй Мо, склонившись над котелком, был поглощен исключительно процессом приготовления мяса, которое он сначала опускал в кипяток, потом обмакивал в соус, а потом, лоснясь от пота, отправлял в рот, при этом не произнося ни слова. Никто не обращал на Фэй Мо никакого внимания, все были предоставлены самим себе. Сначала собравшиеся отпустили несколько шуток о политике, тут же вспомнили какие-то веселые непристойности, потом стали обсуждать то, что было на столе. От пекинского «самовара» они переключились на «самовар» чунцинский, от чунцинского – на сычуаньский. В конце концов Янь Шоуи выступил с утверждением, что если «острых речных раков», которых опускают в котел, производят в провинции Хубэй, где много вонючих речушек и канав, то тогда родиной всех «котелков-самоваров» следует назвать Сычуань, находящийся в самой котловине. И вот тут-то, снимая очки и вытирая пот, взял слово Фэй Мо. Свою речь он произносил не спеша, глядя не на сидящих за столом, а куда-то вверх. Начал он откуда-то совсем издалека. Цитируя каноны, он для начала вспомнил северных инородцев, потом перешел к Чингисхану, потом к Циньской династии, потом к жареным лепешкам из пшеничного теста, заметив, что традиция готовить «самовар» относится ко временам, связанным с падением шести государств и появлением централизованной Циньской империи. Когда рассказ подошел к этой логической развязке, все решили, что Фэй Мо на этом и закончит, однако тот продолжил свою неспешную лекцию от времен Циньской вплоть до последней Цинской династии
15. А подойдя было к Цинской династии, он вдруг снова отвлекся и стал рассказывать о глиняной посуде времен первобытного прошлого. От глиняных изделий он перешел к обнаружению железа, и в результате стал рассказывать сначала о производстве железной, а потом и медной утвари. Когда от медной посуды до поднятой темы «самовара» было уже совсем рукой подать, он вдруг снова отвлекся и начал объяснять разницу между кочевниками и земледельцами, рассказывать о том, как маньчжуры столкнули их лбами…
В конце концов двоюродный брат матери Юй Вэньцзюань обратился к гостям:
– Вы слушайте и кушайте.
Кто бы мог подумать, что это заденет Фэй Мо, который, понурив голову, снова принялся за еду. Он больше не раскрывал рта, оставив маньчжур висеть в воздухе. Таким образом, истоки «самовара» для всех присутствующих так и не прояснились, похоже, кроме Фэй Мо, остальные совершенно бестолково вкушали застольные яства и не задумывались о том, что ели.
После того раза они сталкивались еще, либо на каких-нибудь вечеринках, либо в ресторанах, и всегда Фэй Мо мог поведать что-нибудь совершенно неординарное о самых, казалось
