«Благо разрешился письмом…» Переписка Ф. В. Булгарина. Фаддей Булгарин

передачи многих мест. На перевод первой статьи, насколько я понял, мне нечего пенять. Я надеюсь, что у вас с этой тоже получится. Два приведенные текста, немецкий и французский, если придется перевести, пожалуй, не дурно было бы сохранить в подлиннике в примечании. Написав их, я хотел вычеркнуть, но Онацевич и другие наши, которым я читал, велели оставить, говоря, что важны и уместны. Может быть, у вас есть кому сообщить эту статью до напечатания, именно кому-нибудь из русских, знакомых с сочинением Карамзина, чтобы узнать его мнение: может быть, сообщенное мне пред напечатанием, оно позволило бы уточнить некоторые мои мысли. Мне бы это было очень приятно. В одном месте этой статьи есть указание на выноску (а), выноски же нет. Это предоставлено на ваше усмотрение, если пожелаете от вашего редакторского имени прибавить, что об этих столбах Болеслава Храброго я писал и царствование этого Болеслава объяснял в сочинениях: 1) «Завоевания Болеслава великого, с двумя географическими картами», соч[инение] это помещено в 1816 г. в «Тыгоднике виленьском», напечатанном в типографии Жулковского, во II томе, в номерах 27–34[135]. 2) Об отношениях польских королей к немцам и о королевском титуле до времени раздела между сыновьями Кривоустого. Сочинение помещено в 1820 г. в варшавском «Паментнике науковом»[136].

      Что это вы[137] написали обо мне в «Северном архиве»[138] (так как г. Сенковский большую часть этого приписывает себе), жаль, что не по более верным сведениям и не с большею достоверностью); я скорее готов был бы прочесть, что я ученик Гроддека, так как я ему немного обязан, чем то, что я прочитал, что я ученик Чацкого, который устно мне ничем не помог и никого никогда не учил. Для вашего сведения присоединяю здесь две-три заметки о себе.

      Родился я в Варшаве в 1786 году, в марте; сначала я получил домашнее воспитание в доме родителей. Высшие классы прошел в Варшаве в конвикте[139] collegii nobilii[140] пиаров[141], откуда отправился в Вильно в университет с целью посвятить себя наукам и учительскому званию. В продолжение моего четырехлетнего пребывания в Виленском университете история сделалась моим единственным занятием. Прибыв в Вильно, я еще застал последний год чтений по истории старца, ксендза Томаша Гусаржевского, который, насколько у него в эти два года оставалось еще жизни, охотно мне помогал своими советами. Среди многих благосклонных ко мне в Виленском университете лиц особенною благосклонностью и дружбою почтил меня Эрнест Готфрид Гроддек, проф[ессор] литер[атуры] греческой и латинской, ныне статский советник. Он был моим руководителем и учителем не только в дружеских беседах, но и в многолетней переписке. Тад[еуш] Чацкий, новогродский староста, с геройским самопожертвованием преданный просвещению земляков, слыша, что я упражняюсь в истории, призвал меня в Кременец. Несколько помедлив, я явился в Кременец, где в 1810 году недолго преподавал историю географии. Во время моего пребывания на Волыни я познакомился с упомянутым мужем.