У истока миров золотистые глаза Девы Судеб, подобные янтарю, по-детски искрились беззаботной радостью. Но потом история миров начала свой отсчет, и Деве, наблюдавшей за судьбами вверенных ей планет, пришлось увидеть все те ужасы, через которые проходили жители Земли и Эсфира. Особенно щедрой на зло и жестокость оказалась Земля, жители которой безрассудно обрекали мир на страдания, погружали планету в разрушительные катастрофы в попытках уничтожить друг друга. Видела это Дева Судеб и не в силах была ничего изменить. Оттого спустя века ее взор затуманился пеленой бельм, что стало хранить ее разум от отчаяния и скорби. «Что поделать, такова, видимо, сущность людей», – смиренно рассуждала Дева.
Ее затуманенные глаза теперь казались слепыми. Однако она по-прежнему видела и знала судьбу каждого жителя двух родных ей планет. Создатель называл это бельмо «пеленой бремени бытия».
Однажды он предложил Деве Судеб убрать бельма, если она того пожелает. Недолго думая, Дева отказалась. Пока ее глаза скрывались за пеленой, она как будто не пропускала к сердцу весь тот ужас, что разворачивался вокруг. Мировоззрение эсфирян не терпело жестокости, а вот земляне, увы, не сумели дойти до этого. Они не менялись и из века в век погружали Землю в пучину катастроф – значит, ее глаза снова скроются за пеленой. Так и осталась Дева Судеб с затуманенным взором.
Однажды Создатель решил, что вечно одинокой Деве Судеб нужен друг и страж, и он его создал. Разумное живое существо, сгусток магии всех стихий, обладавший речью, преданный ей и похожий на туман. Эти двое сразу прониклись симпатией друг к другу и подружились. Спустя время туманный страж с удовольствием помогал Деве Судеб. Он завороженно наблюдал за тем, как она легко сплетает и расплетает судьбы, чтобы вновь переплести их в причудливый узор, в котором ни одно сплетение не было случайным, ведь от этого зависел ход истории планет, и даже одна судьба могла изменить ее. Дева Судеб любила называть такую судьбу особенной.
– Знаешь, мой милый друг, иногда для появления на свет человека или бессмертного с той самой особенной судьбой должны сложиться определенные обстоятельства, которые спустя время и приведут к нужному раскладу, – говорила она своему туманному соратнику. Они, как всегда невидимые для всех, стояли на залитой ярким летним солнцем улице в Феодосии. – Как, например, эти две судьбы. Две девочки, которые появились на свет для того, чтобы спустя годы дать жизнь тем, кому суждено повлиять на историю двух моих планет и защитить их.
– Это будущ-щие матери Избранных? – уточнил у Девы Судеб ее спутник.
– Ты почти угадал, – ответила она. – Избранной и ее нареченного. Той, на чьи плечи ляжет нелегкое бремя освободительницы, просто необходим рядом тот, на кого можно опереться, кто будет якорем в шторм и тихой гаванью во время бури.
– Так где ж-ж-же эти девочки? – спросил туманный страж.
– А вон они. Идут навстречу друг другу, – с улыбкой ответила Дева, указав на девочек. – Сейчас и начнется история двух семей. Со случайной встречи. Якобы случайной. Мы ведь знаем, что во Вселенной не бывает ничего случайного. – Она улыбнулась, наблюдая за развернувшейся картиной.
Жар летнего солнца смягчало дуновение соленого черноморского бриза. С пляжа слышался рокот волн, заглушавший обрывки какого-то легкого мотива, льющегося из репродуктора на столбе, обрывки разговоров и детский смех с задорным визгом. Две девчушки лет десяти шли навстречу друг другу.
Одна – невысокая, худощавая, в коротком светлом сарафане и зеленой косынке. Глаза – цвета расплавленного янтаря, копна длинных каштаново-рыжих вьющихся волос. Тонкие пальцы держат эскимо, а взгляд мечтательно блуждает по бездонной лазури феодосийского неба. Девчонка шла летящей грациозной походкой балерины и внешне напоминала лисицу в человеческом обличии. Лисенок – мама так и называла ее.
Другая девочка была такой же худышкой, но в остальном выглядела полной противоположностью «балерины»: высокая, с черными, как крыло ворона, прямыми волосами, заплетенными «корзиночкой», смуглой кожей и неожиданно серыми глазами, в соломенной шляпе и голубом платье выше колен. Держа палочку с наполовину съеденным эскимо, она с восторгом наблюдала за воздушным змеем, запущенным в небо кем-то на пляже.
Этот самый змей привлек внимание и рыженькой «лисички», и, позабыв о таком желанном мороженом, она не сводила глаз с неба. Засмотревшись, как ветер гонит воздушного змея по воздуху, девочки столкнулись с обоюдным громким «ой». Обе выронили свое мороженое, и два эскимо шлепнулись на горячий асфальт.
– Ну-у вот, полакомилась эскимо, – с сожалением протянула рыженькая.
– Угу, – согласно кивнула маленькая брюнетка в шляпке. – Извини, я совсем замечталась и не заметила тебя.
– Да ладно, не извиняйся, я тоже хороша, – махнула рукой «лисичка». – Открыла рот и никого вокруг не видела. Меня, кстати, Альбиной зовут, а тебя как?
– Элоиза, – ответила ей девчонка и устремила взор на удаляющегося змея. – Да-а, змей