Негласным решением они принесли его в жертву.
Разрушительная мысль породила огонь ненависти ко всем, кто его окружал.
– Вы ничем не лучше, – тихо сказал Эрик и спрыгнул с крыши на кучу соломы.
Обида обжигала, требовала от него слез и уныния, но ничего не получила, кроме твердой решимости пойти на чердак и доказать им всем, что он никакая не жертва.
Да, он самый младший. Да, его хотели похитить.
– Но это не значит, что я ничего не смогу сделать, – озвучил он собственные мысли и почувствовал, как грудь распирает неожиданно взявшаяся гордость за самого себя.
Лучше так, чем жить в страхе.
Но ночью на чердаке он пожалел о своем решении.
Грим сидел на полу маленькой камеры и держался за голову. Сон или гипнотический транс вызвали жуткую головную боль с приступами тошноты и судорогами в ногах.
– Август Морган, – без конца повторял он незнакомое ему имя, которое точно слышал в прошлом.
Человек в отражении так себя назвал. Человек в отражении выглядел в точности, как Грим. Или его таким нарисовала фантазия?
Его сокамерник пропал. Вместе со своим саквояжем. Испарился, словно и не существовал вовсе.
– Август Морган, – сказал Грим, затем поднял голову и протянул руку для приветствия. – Здравствуйте, я Август Морган… психотерапевт, – последнее слово вырвалось случайно. Но память связывала их воедино. Видимо, часто в прошлом это имя и специальность звучали вместе.
– Значит, ты психотерапевт, мистер Морган, – сказал он сам себе.
– Все верно, – ответил он другим голосом, спокойным и рассудительным, – я – Август Морган.
Имя легло как надо. Теперь оно подошло ему полностью, как пара удобных разношенных ботинок. Осознание собственного «я» открыло ему глаза, и он внимательно посмотрел на свои руки, которые видел тысячу раз и о которых забыл. Они были частью Августа, были его частью.
– Я – Август Морган, – повторил он и хохотнул в конце от переполняющей радости. Ничего, кроме имени, он не вспомнил. Но это был огромный прорыв в долгих поисках. Новая старая личность выдавливала из него Грима.
Август зашелся кашлем. Тяжелым, раздирающим горло до крови. С каждой секундой обострение ухудшалось. Он кашлял так часто, что не успевал вдохнуть хоть глоток воздуха.
Очередной приступ спровоцировал рвоту, и Августа вывернуло на каменный пол. Из него извергалась темная соленая морская вода. Она искала пути наружу и бежала уже из носа, глаз и ушей. Вместе с потоками жидкости с огромным трудом, цепляясь за носоглотку, вышло черное густое пятно.
Шлепнув с противным звуком на пол, оно не растеклось, как вода, а юркнуло в тень под кроватью и затаилось. Без него стало гораздо легче. Кашель прекратился, и Август прислонился спиной