Натали молниеносно высвободилась из его объятий, приказывая своей коже остыть. Не получилось. Его грудь поднимается и опускается быстрее обычного?
– Послушай, если ты хочешь покинуть город, я не собираюсь тебя останавливать.
На его щеке проступила морщинка.
– Ну, план был именно такой.
– Планы могут и измениться.
Он не нашелся, что ответить.
– Должно быть, тебе действительно позарез нужен этот трастовый фонд.
– Я хочу начать все сначала. – На мгновение она позволила себе стать уязвимой. Может быть, потому что она уже была на полпути к этому, сделав предложение Августу. Или, может быть, она уже стала уязвимой после того, как этим утром унизилась перед Коринн. Какой бы ни была причина, она высказалась напрямик. – Мне нужно начать все сначала. Я не могу просто оставаться здесь, живя в тени своей семьи. Моего брата. С таким же успехом я могла бы оставаться той семнадцатилетней неудачницей, которую все просто терпят. Мне лучше в другом месте. Здесь я – никто. Я могу быть кем-то, только когда я не здесь.
Сквозь прохладный ночной воздух она услышала, как он тяжело сглотнул.
Черт. Это уже слишком.
Она дала ему чертову уйму боеприпасов, а поскольку ему эта идея явно не пришлась по душе, ей нужно убраться, прежде чем он сможет ими воспользоваться.
– Удачи, Август, – сказала она, отступая, и в конце концов повернулась, ускоряя шаг. – А было бы забавно превратить твою жизнь в ад.
– Натали.
Она не остановилась. Ей не хотелось, чтобы именно этот мужчина так мягко ей отказал. Ее гордость была подорвана, но она еще держалась за ее остатки. Однако, быстро шагая по дорожке обратно к гостевому домику, она задавалась вопросом, как долго еще сможет держать себя в руках.
Глава пятая
При звуках марширующего оркестра, исполняющего «Прекрасную Америку», Август поморщился и поправил галстук, глядя в зеркало заднего вида своего грузовика. На другой стороне улицы, на парковке железнодорожного вокзала, появились два высоких шатра, а на асфальт постелили ярко-синий ковер. Официанты в смокингах разносили подносы с бокалами красного вина и предлагали разодетым в пух и прах гостям закуски.
Невероятно. Все эти люди собрались, чтобы отпраздновать отправление поезда, в котором подают вино. Технически подавать вино можно в любом поезде мира, но эти высокомерные люди в костюмах искали любой повод, чтобы в своих мокасинах потереться локтями в толпе с другими гостями и прокомментировать послевкусие апельсиновой корочки в своем напитке. Он мечтал о том, что никогда в своей гребаной жизни больше не услышит слово «букет», и тем не менее он здесь. Вот-вот появится на этом званом вечере в роли ручной обезьянки.
И все из-за женщины.
И не просто из-за