– Это какая-то гнусная мысль, от которой мурашки бегут по спине, что она могла прятаться где-нибудь поблизости, – сказала Дженис.
– Нет никаких данных, что она этим занималась, – ответил я тоном, который и самого меня убедил в отсутствии таких данных. И, тем не менее, вдруг представил себе, как Мэддокс наблюдает за мной, скрытно пристроившись где-нибудь на улице, – призрачное, мертвенно-бледное лицо, с ненавистью уставившееся на меня из-за какой-нибудь уличной пальмы в кадке.
Дженис отпила вина из своего бокала и медленно прикрыла глаза.
– Кстати, Лана звонила. Я ей рассказала про Мэддокс.
Лана теперь была замужем и жила в районе Аппер-Уэст-Сайд. Двое наших внуков посещали ту же самую жутко дорогую частную школу, где учились и Лана, и Мэддокс; Лана успевала с некоторым трудом, а Мэддокс имела полный набор проблем: кражи, обман, ложь и прочее.
– Мы с Ланой договорились вместе поужинать, пока ты будешь в Хьюстоне, – сказал я.
Дженис улыбнулась.
– Очень милый выход в город отца с дочерью. Хорошо придумали!
Она глубоко и спокойно вздохнула, как вздыхает женщина, в жизни которой примечательно мало проблем, которая любит свою работу и имеет прекрасные отношения с дочерью, чей брак протекает так гладко и спокойно, как того и следовало ожидать.
Имея такую жену, решил я, следует придерживаться принципа, что чем меньше она знает о некоем периоде нашей жизни, когда все это благополучие было поставлено под угрозу, тем лучше.
– Лана восприняла это известие тяжелее, чем я ожидала, – сказала Дженис. – Она ведь хотела иметь сестренку, помнишь? И, конечно, считала, что Мэддокс может стать ей такой сестрой.
– Лана прекрасно справлялась со своей ролью единственного ребенка, – заметил я, принимая меры, чтобы не высказать вслух более горькую правду, что моей дочери, по сути дела, очень крупно повезло, что она вообще осталась в живых, потому что тот год, когда Мэддокс жила у нас, был полон опасностей, особенно для Ланы.
– Мы были слишком наивными, когда решили взять Мэддокс к себе, – сказала Дженис. – Подумать только, мы были уверены, что это очень легко – забрать маленькую девочку, увезти ее от матери, из привычного района, из ее школы, и полагали при этом, что она без труда адаптируется ко всему новому. – Ее взгляд переместился в сторону Гудзона. – И как мы только могли рассчитывать, что она будет нам по крайней мере благодарна?
Так оно и было – правда, я и сам отлично это понимал. В течение первых девяти лет своей жизни Мэддокс не видела ничего, кроме трудностей и проблем, неизвестности впереди и отчаяния. И как это мы могли полагать, что она не притащит с собою всю свою неуравновешенность и скверный нрав?
– Ты права, конечно, – тихо и мягко сказал я, допивая