Внутри офиса, за плотно закрытыми шторами, горел мягкий свет. Он бросал на стены тёплые блики, которые не могли разогнать атмосферу напряжения, витавшую в просторной комнате для совещаний. Парни из Eclipse сидели за круглым столом, молча, словно марионетки, у которых вырвали нити. В центре стола лежала папка, снабжённая полицейскими печатями. Бумаги, спрятанные внутри, были как холодный ветер, несущий запах смерти. Там были фотографии, тёмные и мрачные, с изображениями мест преступлений, где тела Хары и Суён были превращены в жуткие скульптуры.
Каждое изображение кричало об ужасе: подвешенное тело Хары, её руки изогнуты в болезненной грации; Суён, замершая в позе, которой сама некогда обучала. Кровь на снимках, отражённая вспышками камер, выглядела как чёрные пятна, пролитые чернилами на фон ужасающей сцены. Слабый запах бумаги, смешанный с резким ароматом кофе из недопитой чашки на столе, добавлял к общей клаустрофобии, наполняя пространство едва уловимой тошнотворной нотой.
Юнсо, их лидер, сидел напротив папки. Его руки были сцеплены на столе, суставы побелели от напряжения. Лицо, обычно спокойное и решительное, теперь казалось каменным, но в его взгляде читалась буря. Тёмные глаза, опущенные к столу, словно пытались найти ответы, которых не существовало. Он был одет в простой чёрный свитшот и джинсы, лишённые какой-либо сценической яркости, но даже в этом скромном виде его присутствие ощущалось тяжело. Это был человек, привыкший нести ответственность, даже если она казалась непосильной.
Джэхён сидел слева от него, вытянув ноги под столом. Его ярко-красные волосы, обычно тщательно уложенные, теперь выглядели взъерошенными, как после долгого ночного кошмара. В руках он крутил пустую бутылку из-под воды, её пластиковый корпус издавал тихие, едва слышные щелчки, которые резали тишину. Его лицо, усталое и напряжённое, выражало смесь раздражения и подавленной злости.
– Мы сидим здесь, как в тюрьме, – пробормотал он, не глядя ни на кого. Его голос был тихим, но в нём звучала язвительная горечь, способная пробить любое молчание.
Справа от Юнсо находился Минхо. Его поза была напряжённой, плечи слегка подняты, будто он готовился к удару. Его взгляд, направленный на папку, не отрывался от изображений, как будто он надеялся увидеть что-то, чего остальные не замечали. Руки, лежащие на коленях, сжимались и разжимались, как у человека, который изо всех сил пытается сохранить самообладание.
– Мы должны что-то сделать, – наконец сказал он, его голос звучал твёрдо, но тихо, как у человека, который сам себе приказывает