Саша:
«Что, правда?»
Я:
«Нет, просто в рифму пришлось :)»
Саша:
«Так кто ты, Прекрасная Незнакомка?»
Я прочитала и фыркнула. В это время Марина Сергеевна, которая не терпела даже малейшие шорохи у себя на уроке, посмотрела на нас и постучала острым наманикюренным коготком по столу, призывая к порядку.
На какое-то время Саша успокоился, и мы внимательно слушали материал. Я снова скосила взгляд на соседа и обнаружила, что слушала только я, а он, оказывается, спал. Ну или просто сидел с закрытыми глазами. У меня от такой наглости чуть глаза на лоб не полезли, и я сильно ткнула его кулаком в бок.
– Ауч, – громко воскликнул он.
– Задняя парта, второе замечание. После третьего уйдете с урока, – грозно произнесла англичанка.
Я втянула голову в плечи. Быть выгнанным с урока сто процентов означало оказаться в кабинете директора. А мне никак нельзя было туда попадать. Слишком часто в последнее время я там была. И что-то подсказывал мне, что терпение Афанасия Емельяновича было на исходе.
Если бы не моя склонность к языкам и лингвистические способности, то меня бы уже здесь не было. Все потому, что у меня не было крутых родителей, которые могли по щелчку пальцев все решить. А была только мама, правда, которую боялся даже наш директор. Боялся, но уважал. И он так и говорил мне: «Соболевская, ты еще в этой школе только потому, что я безумно уважаю твою маму». Оказывается, они были старинными приятелями, и маме поэтому удалось меня пристроить в эту школу с углубленным изучением английского и французского, где учились дети непростых родителей.
Сашу замечание англичанки не впечатлило, и он опять стал что-то строчить в тетради.
«Так как твое имя, Кудряшка?»
Я:
«О, меня понизили? И я уже всего лишь Кудряшка, а не Прекрасная Незнакомка?»
Саша:
«Ты прекрасна, спору нет, но Кудряшка подходит тебе больше:)»
– Мы вам не мешаем? – раздался над нашими склоненными друг к другу головами сухой голос Марины Сергеевны.
– Нет, – машинально и хором ответили мы, продолжая переписываться в Сашиной тетради.
А когда обнаружили вокруг мертвую тишину, подняли головы и вздрогнули. Марина Сергеевна была в бешенстве. И чего она так распереживалась? Я, например, давно уже знала этот материал. Саша, судя по тому, что он пытался спать, – тоже. Но у англичанки все должно было быть идеально. Идеальная тишина в идеальном классе с идеальными учениками идеального поведения.
– Вон, – прошипела она, указывая на дверь. – Соболевская, к директору. Ответишь за срыв урока.
Я поморщилась. Вот почему она меня так ненавидела? И не сделала же ничего. Но с первого взгляда, когда я только перешла в эту школу, я поняла, что мы с ней будем врагами. Я обреченно вздохнула, побросала вещи в рюкзак и, не глядя на Сашу, вышла в коридор.
Он не отставал.
– Не переживай, Кудряшка, я разберусь. И ни к какому директору ты не