Она и при коммунистах была тюремно-быдловатая, а при гниении коммунизма пришибленность, отчаяние и разруха в головах стали совсем уж нечеловеческими. Две пьяные, придурковатые и окончательно «одемократиченные» девки решили что-то украсть – то ли в какой-то там конторе ЖКХ, то ли в клубе… не помню. Лето, жарко, темнеет. На первом этаже конторы в старинном окне дореволюционного здания постоянно открыта большая форточка, а сразу за окном – высокий стол, это все знают. Одна девка подсобила другой лезть через форточку, та полезла, в надежде руками встать на стол, а стола-то нет! То есть он-то есть, но почему-то отодвинут от окна, и она не может до него дотянуться… (Возможно, что она в этой форточке еще и просто застряла. Я не в курсе всех деталей, но совершенно точно то, что она провисела в окне до приезда милиции.) Так она в окне и торчит, а другая девка бесится: то тянет ее обратно, то пихает внутрь, в общем – шум поднимает. Тут это дело кто-то, конечно, засек и – давай звонить в милицию. Сидит в отделении дежурный, никого не трогает, слушает дурацкие песенки, а тут ему звонят и сообщают, что нынче в этот теплый вечер девки из окон торчат, народ демократизируют на чем свет стоит. Приезжают милиционеры – не столько по адресу, сколько на душераздирающие пьяные вопли, а тут – одна в окне торчит в нижнем белье (юбка поодаль валяется) и орет внутри помещения, а у другой – истерика на всю ивановскую, проклинает и лупит подругу по ногам палкой, ее кто-то пытается утихомирить, дядя Ваня из-за калитки что-то кричит, из машины рядом музыка на всю катушку гремит, в общем – светопреставление. Чем все закончилось с правовой стороны – не знаю, потому как пробыл в том городке недолго.
Что мы тут видим, кроме двух опустившихся существ? Во-первых, соучастие в преступлении (о соучастии речь пойдет в другой главе). Во-вторых, мы видим, что преступление начато, но по объективным причинам не завершено. Не получилось. Девки собирались его продолжать и довести до конца, они не отказывались от его совершения, у них просто не получилось довести его до логического конца. Хотели украсть – не получилось. Должны ли они быть наказаны? Конечно! Был умысел украсть, что-то случайно не срослось – и что, прощать? Нет. Налицо – преступление, но неоконченное. (Сразу же замечу, что, если у девок хватило бы ума твердо отрицать намерение совершить именно кражу, если бы они настаивали бы на том, что одна из них почему-то хотела просто залезть (придумали бы зачем) – они легко отделались бы. Но ума на это, как я понял, не хватило.)
Житейские дела имеют обыкновение не завершаться. Если же речь идет о совершении преступления, то тут вероятность не завершить преступление еще выше, ибо много помех.
Неоконченных преступлений происходит много. Глупо было бы надеяться на то, что в Уголовном кодексе они не учтены, что раз уж злоумышленнику что-то помешало довести преступление до конца, то его и не накажут, дескать, не было ведь последствий преступления, ну не дошел он до завершения преступления, не выполнил он всего объема работ, предписанных Уголовным кодексом, не все ему удалось сделать для того, чтобы соответствовать статье Особенной
