Дин сразу же перестает иронично улыбаться – видно, что краткий рассказ Марго его повеселил, но совсем не в том ключе, в котором хотелось бы. Она вдруг начинает чувствовать себя идиоткой, не знающей самое важное.
– А что насчет крови? – Дин все еще не сводит глаз с дурацкого окна, за которым все равно ни черта не рассмотреть сейчас.
– Какой? Человеческой? – Марго не понимает.
В ответ на ее вопрос презрительно морщатся. В голову сразу же закрадывается запоздалая мысль, что слово «человеческая» было неуместным – не по факту, а по отношению к Дину, который, может, и ходит с перестроенной не по своей вине ДНК, но все же… человек?
– Так что насчет нее?
– Мне говорили, что вы ею не питаетесь.
– О, – чужие брови удивленно взлетают вверх, – а слова были употреблены верные. Но если бы ты сказала «она вам не нужна», я был бы вынужден тебя расстроить.
Марго настороженно молчит. Шестеренки в голове вертятся с надсадным скрипом – давно не смазывали. Мысли отскакивают от черепной коробки – ударяются то туда, то сюда, – и она никак не может ухватиться ни за одну из них.
– Объясни.
– Никто о таком не говорит. Неудивительно, что ты не в курсе, – бурчит Дин; скребет короткими ногтями лоб, а затем смотрит на свои ладони. – Нам нужна кровь. Вроде как для того, чтобы не сдохнуть. Ну, и чтобы пользоваться всем вот этим. – Он поддевает большим пальцем один из своих клыков, что сейчас нормального размера.
– И как часто она вам нужна? – Марго делает каменное лицо.
– Хотя бы раз в месяц.
– И ты?..
– Несколько месяцев. Я не пил ее несколько месяцев. – В чужом голосе слышится неприкрытое раздражение.
– Но почему? – Обычный вроде как вопрос, Марго правда интересно, хочется понять, в конце концов, но Дин в ответ на это начинает откровенно злиться.
– Потому что это отвратительно, – цедит он. – Ты думаешь, для меня кровь на вкус как чертова амброзия? Нет, она на вкус как кровь. Меня заставляли ее пить, чтобы я мог выполнять свои функции. Но в какой-то момент я просто… Просто все, понимаешь? Хотя о чем я вообще, куда тебе – понять такое.
– Ты же можешь умереть. – Марго пропускает мимо ушей попытку задеть, сползает обратно на пол – от греха подальше – и упирается спиной в кровать.
– Я в курсе. Но мне как-то похуй теперь.
– А как же твоя сестра? – Она знает, что дергает сейчас за самую слабую струну, которая звенеть начинает уже тогда, когда ее только начинают натягивать.
Дин не отвечает – складывает руки на коленях и прячет в них лицо. Марго разглядывает его сутулый силуэт, и ей становится до тошноты гадко: и от себя, и от людей, и от мира всего в целом – такого, каким он стал. Раньше ведь было лучше? Она