Поэтому просто пошла обратно.
С каждым шагом, её прекрасный мир всё больше растворялся. Покрывался рябью и вконец терялся за ещё одним днём, который надо просто пережить. А что будет завтра? Новый день. Возможно, лучше, чем этот.
***
– Смотри, шизичка идёт.
Девочки мерзко захихикали, тыча в неё пальцами. Что ж, она уже привыкла. Бывало и похуже.
Она прошла мимо них, смотря прямо перед собой. Щёки не вспыхнули от обиды, как это бывало раньше. Она давно научилась не обращать внимание на такие мелочи, как глупые оскорбления, толчки и косые взгляды. Такое очень быстро надоедает. И тогда одноклассники либо переставали ей интересоваться, предпочитая делать вид, что она просто не существует, либо переходили на новый уровень, подкидывая ей в тетради жвачки, наливая сок в портфель, пачкая мелом одежду. Но такие выходки она больше не терпела.
В этом году ей исполнится десять. Но взрослеть пришлось рано и быстро. Как только одноклассники начинали замечать, что она отличается от них, они сначала задавали вопросы. Глупые, абсурдные. Про болезни, про родителей. Тогда она не понимала, что не всё и не всем можно рассказать. Что их интерес вызван не желанием понять её, помочь, подружиться, а всего лишь любопытством и жаждой стать первым, кто расскажет остальным причины её странности. Некоторые пытались сочувствовать, думали, что она смертельно больна. Другие начинали подшучивать. Сначала безобидно, иногда даже забавно. Она и правда сначала смеялась вместе с ними! Потом шутки становились всё настырнее, злее. Она всё ещё пыталась улыбаться, но уже сквозь силу. Потом уже не смеялся никто.
Хорошие моменты жизни, весёлые и интересные, забываются быстро, перекрываемые новыми. Если бы также было и с плохими.
Она помнила тот день слишком хорошо. Тогда это случилось с ней в туалете для девочек. Она упала и, больно ударившись головой о кафель, потеряла сознание. Неизвестно, сколько времени она так пролежала, но, когда пришла в себя, было темно. Слишком темно. Она не могла различить ничего даже на расстоянии вытянутой руки. Голова безумно сильно болела, а проведя по виску трясущимися руками, она почувствовала корочку спёкшейся крови. Ноги затекли от долгого лежания в неудобной позе, и она попыталась их вытянуть. Они во что-то уперлись, а затем это что-то начало падать на неё. Вёдра, тряпки, швабры. Она лежала на полу чулана, где хранили свои вещи уборщицы. Дверь была закрыта, поэтому так темно. С трудом встав на ноги, сдержав прилив тошноты, она вышла. За окном была ночь.
В тот день, девочки, видевшие, как она потеряла сознание, решили, что будет очень смешно спрятать её в чулане и никому ничего не сказать. А когда её мама в слезах бегала по школе, пытаясь найти дочь, они уже испугались говорить правду. В то время, как девочка очнулась, в её доме сидел следователь из милиции, оперативники допрашивали учителей, одноклассников, охрану, а волонтёры прочесывали город.
Всё закончилось тем,