Так проходило отрочество поэта: приезжая из степи в город, он набрасывался на книги, переходя таким образом от одного наслаждения к другому. Но и тут уже к мальчику подкралась беда: друг его Варгин умер, завещав приятелю до 70 книг. Тесное чувство связывало друзей, и легко понять печаль Кольцова о приятеле, которому он поверял свои думы, с которым вместе провел за чтением несколько лет… Памятью этой первой дружеской привязанности остается стихотворение «Ровеснику». Но, конечно, печаль в такие ранние годы не может быть долговечною: жизнь берет свое… И Кольцов понемногу забывает о своем приятеле, гарцуя по степи и поглощая с жадностью книги в городе. Наконец, будучи уже 16–17 лет, он покупает на толкучке стихотворения Дмитриева. Для юноши, никогда еще не читавшего стихов, но знавшего много песен и певшего их, такая покупка была целым откровением: она как бы отвечала на запросы души, жаждавшей «сладких звуков и молитв».
Кольцов бросился со своим сокровищем в сад и стал не читать Дмитриева, а… петь! Подметив сходство стихов с песнями, он полагал, что стихи, как и знакомые ему песни, нужно петь; и от этой привычки не мог освободиться даже после, читая всегда сильно нараспев… Как ни смешна вышеприведенная сцена, но в образе увлеченного юноши, распевающего стихи, есть что-то наивно-трогательное. Кольцову очень понравились гармония стиха и созвучия рифм. Эта случайная покупка на толкучке книги Дмитриева решила участь Кольцова: в нем пробудилось такое страстное желание писать стихи, что оно превозмогло все препятствия… Пьесы Дмитриева юноша заучивал наизусть, в особенности ему понравился «Ермак». Вскоре представился Кольцову и материал, годный для того, чтобы излиться самому в рифмованных звуках; но последнее, при незнании того, что такое стих и каково его отличие от прозы, было связано с адски головоломной, каторжной работой, и только врожденным поэтическим талантом, инстинктивным стремлением к подобной деятельности можно объяснить то упорство, с которым поэт стряпал, обливаясь потом, свои первые вирши.
Приятель Кольцова видел сон, снившийся ему три ночи сряду, который и рассказал прасолу. Сначала приятелю приснилась молодая девушка редкой красоты, потребовавшая, чтобы он женился на ней; во второй раз – она явилась взрослою женщиной и в третий – старухою, грозившей за ослушание… Тема довольно романтическая. Целую ночь просидел Кольцов в своей комнатке, выходившей окнами в небольшой, но тенистый сад при доме, над первой своей стихотворной пьесой «Три видения», изображавшей случай, приключившийся с приятелем. Но как же выполнил эту работу Кольцов, не зная правил стихосложения? Он взял одну из пьес Дмитриева и стал подгонять к ней свою работу. Трудно дались ему первые строчки, но потом пошло легче, и таким образом получилось чудовищно нелепое стихотворение, настолько безобразное, что впоследствии Кольцов даже Белинскому, с которым вообще был очень откровенен, стыдился показать его, говоря, что оно уничтожено…
Но,