Настоятель оглядел двор, словно выискивая кого-то взглядом или прислушиваясь к чему-то.
– Пойдем.
Мирон послушно двинулся за отцом Феодором. Они зашли в невысокую арку, ведущую на задний дворик. За всю свою долгую жизнь Йолокун ни разу здесь не бывал. Перед глазами Зегнарда раскрылся небольшой дворик, в который спускалось несколько лестниц, лентами вьющихся по пустым стенам сомкнувшийся в круг корпусов. Настоятель шел не торопясь и не скрываясь, здороваясь со всеми встречными монахами, на лицах некоторых читалось изумление. Они поднялись по лестнице, прошли по анфиладам темных комнат, неожиданно теплых и сухих, освещенных только тугими лучами пробивающегося в оконца солнца и небольшими лампадками возле прячущихся в сумраке икон и церковных сокровищ. Мирона тянуло задержаться и осмотреть реликвии, хранящиеся в этих стенах веками, но он только следовал за настоятелем, пригибаясь у особенно низких дверных проемов. Его косматой головы иногда касался потолок, и Йолокун безуспешно сутулился – огромное тело и широкая спина не привыкли быть в согнутом состоянии. В конце коридора они спустились по узенькой лестнице и оказались в совсем уж закрытых местах: им не встретился ни один монах, в пыли темнела узенькая тропка редких посетителей.
Отец Феодор остановился и снова посмотрел ясными серыми глазами прямо в лицо Зегнарда. Рядом с ними, привычный к тому, что довлеет над всеми окружающими, Йолокун почувствовал свою неуместную громоздкость, его одежда была слишком светла и свободна, а сам не был ни молитвенным-тружеником, ни даже горячим почитателем Священного слова.
– Здесь уже давненько не было гостей, – улыбнулся настоятель, выуживая из кармана связку ключей. Замок оказался безупречно смазан – дверь бесшумно распахнулась. – Пожалуйста, будь осторожнее.
Они шагнули в темноту. Зегнард заморгал, пытаясь разобрать хоть что-то во тьме. Отец Феодор ухватил его за край рубахи и медленно повел вперед. Послышался щелчок второго замка, и тут же в лицо графа хлынул свет. Они вошли в библиотеку, залитую дневным светом. От каменных плит пола до самого потолка, такого высокого, что мог поспорить с высокой колокольни, тянулись тяжелые книжные шкафы, заполненные томами, томиками, свитками, тетрадями, отдельными листами и папками. Окна размещались у самого потолка, но их было так много, что казалось светло совсем, как на улице. Здесь густо пахло чернилами, старой бумагой и пылью.
– Что это? – Йолокун не сдержал удивления.
– Архивы, – пояснил настоятель. – В основном хозяйственные книги, несколько духовных трудов наших монахов, что получили откровение перед смертью.
Из-за одной из полок показалась голова в монашеской повязке. Старик лет шестидесяти, совсем сухой, будто годы стесали в него все мясо, оставив только кости и горящий в глазах дух, махнул им рукой, призывая.
– Старец Виллиам все тебе расскажет, – пояснил настоятель. – Но он дал обет не покидать эти стены,