Крики мужчин? Выстрел?
Мы с Дэвидом правда прокрались в вестибюль? Все это как-то… смутно.
И двери. И крест.
Я сажусь и смотрю на двери. Они закрыты.
Крест прислонен к стене. Теперь я вспомнил. Именно там я его поставил, когда наконец набрался смелости встать с кровати и закрыть двери, отгородив спальню от всего, что происходилов остальной части здания. Покончив с этим, я обошел несколько кроватей, пытаясь утешить малышей. Бедный Майкл был сам не свой. Громко рыдал. Снова и снова звал свою умершую мать. Неразлучные Финнеган и Джонатан прятались под кроватью. Дэвиду потребовалось почти десять минут, чтобы уговорить их вылезти оттуда и вернуться в постели.
Удивительно, но несколько мальчиков даже не пошевелились.
Они так и проспали всю ночь. Я им завидовал тогда. Но еще сильнее я завидую им сейчас, когда мои глаза слипаются, а мозг пульсирует.
Я сажусь в постели и оглядываю спальню. Дэвид все еще спит, и я решаю его не будить. Саймон тоже еще не встал, но я вижу, что он не спит.
Он лежит с открытыми глазами.
И смотрит прямо на меня.
– Саймон, ты в порядке? – спрашиваю я и тру глаза.
Он не отвечает, но продолжает внимательно на меня смотреть. Он натянул одеяло до носа, я понимаю, что это странно, но мне кажется, что он улыбается.
– Ты знаешь, который сейчас час? – спрашиваю я. – Нам пора вставать. Мой будильник…
Он не отвечает, но (к счастью) закрывает глаза, давая таким образом понять, что наш разговор окончен. Интересно, почему никто не пришел нас разбудить? Сегодня мы снова должны работать в поле, собирая урожай из мерзлой земли, пока не выпал снег…
Снег.
Я выпрыгиваю из постели, встаю на холодный пол и выглядываю в окно. Небо похоже на белый лист, солнце тусклое, как слепой глаз. Я подхожу ближе к окну, смотрю вниз, и у меня перехватывает дыхание.
Двор белый от снега. Толщина покрова минимум несколько дюймов, может, больше.
Мое внимание привлекает крупная фигура брата Джонсона в черном плаще – черный провал на белом фоне. Он пробирается между амбаром и узкой дорогой, и я понимаю, что он собирается вытащить Бартоломью из ямы. Интересно, жив ли еще этот мальчик.
Боковым зрением я замечаю какое-то движение и слышу доносимые ветром голоса. Я прижимаюсь лбом к холодному, мокрому стеклу и смотрю налево. То, что я там вижу, объясняет, почему нас никто не разбудил. Скорее всего, священники надеялись, что мы проспим все утро.
Потому что дети не должны этого видеть.
Пул, Эндрю и отец Уайт стоят возле нашего кладбища, которое представляет собой небольшой участок огороженной земли, усеянный крестами, заостренные концы которых воткнуты в землю рядом с головами мертвых мальчиков. Насколько мне известно, по крайней мере один священник покоится в земле вместе с сиротами, человек по имени Гидеон, который умер в тот год, когда я приехал. Он скончался от вируса гриппа, который также