О жильцах, как раз, и пойдёт речь. А точнее, о соседке.
Но начну издалека. Я приехал в новый город в поисках возможностей, как и многие молодые люди. Не сказал бы, что учусь на «отлично», хоть и вполне сносно.
Ничего необычного в коммуналке нет – никаких старых духов и призраков.
В самой дальней комнате живёт дядя Максим – так он просит себя называть. Это мужчина средних лет, с уже видневшейся залысиной. Иногда он любит, так сказать, выпить. Но неудобства он не доставляет.
Тот, кто действительно меня напрягает, это старуха – соседка, чья комната находится прямо рядом с моей.
С виду, как говорят про таких, это «Божий одуванчик». Милая, добрая, в смешных больших очках и клубком ниток.
Вы подумаете – для чего я всё это рассказываю? Зачем знать вам о том, как выглядят мои соседи?
А всё очень просто – я боюсь это место. Единственная причина, по которой я ещё не съехал, это то, что финансы не позволяют.
И каждую ночь мне приходится это терпеть.
Всё началось в октябре. Первый месяц учёбы прошёл относительно гладко и спокойно – хоть и трудно было рассчитывать деньги на пропитание, постоянно успевать на пары, я всё же справлялся.
Жильцы тоже были нормальными. Максим Дмитрич, хоть и пил не редко, был относительно спокойным и добрым человеком. Да и бабушка, что жила прямо рядом со мной, тоже показывала себя с лучшей стороны.
Одним поздним октябрьским вечером, когда я уже вернулся после пар, ко мне постучал дядя Макс.
Открыв дверь, я обнаружил на пороге уже достаточно подвыпившего соседа. Тот стоял с полупустой бутылкой водки, и, оглянувшись на комнату, в которой жила пожилая соседка, прошептал:
– Выпить не хочешь, Егорик?
Он называл меня так, даже понятия не имею, по какой причине. Он не рассказывал. Зато я точно знаю, почему Макс пил – он воевал в Чечне, и, скорее всего, заработал себе посттравматический синдром. Оттого на лице соседа иногда выступали слёзы, когда он уж очень сильно напивался.
Не раз я видел сидящим его в гордом одиночестве на общей кухне по утрам. Сосед, закрывая голову руками, мог, не пошевелившись, сидеть за столом по нескольку часов.
Я подумал.
– Почему бы и нет? – Ответил я Максиму Дмитричу.
Тот, махнув рукой, пригласил меня за собой. Мы прошли по коридору на кухню, уселись за стол.
Сосед протянул мне рюмку со словами:
– Я не просто так тебя сюда позвал.
– Зачем же? – Удивился я, беря в руки стопку.
– Сейчас… сейчас. – Пробормотал дядя Макс, разливая спиртное.
Мы чокнулись. Выпили залпом. Сосед протянул мне малосольный огурец:
– Закусывай давай.
– Так о чём вы рассказать хотели? – Спросил я.
Дмитрич тяжело вздохнул, посмотрел в сторону квартиры, где проживала старуха:
– Не надо тебе здесь жить, Егорик. Уходи отсюда.
– Почему?
– Странные вещи тут происходят. Тебе не рассказывали?
– Нет. – Произнёс я.
Сосед медленно начал:
– В прошлом году, в той, закрытой комнате, такой же молодой парень, как и ты, покончил с собой.
Я встрепенулся.
– Думал, это кладовая.
– Да нет, просто закрыли её, вот и всё.
Я напряжённо задумался. Потом поинтересовался:
– А вы то, что здесь живёте?
– Старый уже я, Егорик. Не тронет меня оно.
– В каком плане «оно»?
– Тебе лучше не знать. – Дядя Максим разлил водку по стопкам. – Пей.
Мы выпили. Закусили. Я смотрел на Дмитрича и думал – врёт ли он мне? Но если и так, то для чего? Всё это было странным.
– Ты думаешь, почему я пью?
– Из-за Чечни? – Предположил я осторожно.
– Да, не только из-за этого. Хоть и потерял там товарищей. – Взгляд Максима Дмитрича остекленел на секунду.
Эти глаза… Они выражали глубокую горечь.
– Извините, что напомнил. – Мне стало стыдно.
– Да ничего. Это я, дурак старый, сам спросил.
Сосед разлил спиртное. Перед тем как выпить, дядя Макс произнёс:
– И по другой причине я пью, поверь мне.
Я опрокинул стопку вслед за мужчиной.
– То, что здесь обитает, я боюсь этого. По-настоящему боюсь.
– Вы о чём? – Мне стало не по себе.
– Оно меня не трогает, говорю же. Но то, что оно здесь делает… Это заставляет быть меня нетрезвым пару дней на неделе.
– Так о чём вы? – Никак не мог понять я.
– Съезжай отсюда. – Совет тебе даю.
– Но…
– Съезжай,