– А по моим сведениям, – командир наклонился к Платонову, – рядовой Липатов сейчас находится в рентгенотделении, потому что какая-то сволочь ему челюсть раздолбала у тебя под носом!
Платонов несколько секунд молчал, но потом понял, что скрывать больше нечего и лучше стать тем, кто доложит первым. Хотя выходило, что он уже второй.
– Так точно, товарищ полковник, – сказал он, словно и не было предыдущей информации по Липатову. – Пятнадцать минут назад в отделении произошла драка между рядовым Липатовым и сержантом… Не могу вспомнить фамилию, он только поступил, только в отделение вошёл и сразу врезал, как я понял.
– Как интересно, – сухо сказал командир. – Дальше.
– В настоящий момент происходит диагностический процесс, – Виктор говорил максимально казённо, чтобы создать иллюзию полного контроля над ситуацией. – В связи с подозрением на закрытый перелом нижней челюсти слева я направил его в рентген, чтобы с полученными данными обратиться непосредственно к ведущему хирургу.
– Рыков где?
– В отгуле по вашему приказу. Разрешите вопрос, товарищ полковник?
Зубарев кивнул.
– Откуда вы знаете?
Это было смело, но деваться некуда – узнать лично от командира, кто стучит на тебя в госпитале, бесценно.
– Да ты хоть в курсе, кто такой этот Липатов? – Зубарев отступил назад и сел на диван. Он взял сначала чашку кофе, но потом вернул её на стол, достал откуда-то снизу рюмку и налил виски.
– Никак нет, – ответил Платонов. – Но сейчас стал догадываться, что не всё так просто…
– Сообразительный, – Полковник выпил рюмку, поморщился. – Липатов, чтобы ты знал, капитан – сын одного известного на Дальнем Востоке политика. Этот политик в преддверии выборов решил сына в армию отправить, чтобы с этой стороны не зацепили его чёрным пиаром. Отправил, подстраховавшись таким образом, что служить он будет тихо, спокойно, у связистов…
– Наверное, не все его там, у связистов, любили, – перебил Платонов. – Потому что флегмона голени у него не просто так появилась.
– Ему «шины сдули»? – прищурившись, спросил Зубарев.
– Оно самое, – кивнул Виктор. – Но при поступлении травму подтвердить не представлялось возможным – кровь нагноилась, а он сам удар отрицал. Солдаты ведь с радостью только на офицерские побои рапорты пишут, а на сослуживцев – не допросишься, им потом в часть из госпиталя возвращаться. И раз нашёлся в части кто-то, кто его пнул, то наверняка было за что, потому что сержант этот, по рассказу медсестры, даже не думал особо. Сразу в морду заехал, без предисловий.
Полковник помолчал, прищурившись, потом спросил:
– Объяснительные собираешь?
– Конечно.
В кармане брюк запиликал телефон.
– Ответь, – приказал Зубарев.
На экране отобразился номер Ковалёва. Платонов выслушал доклад рентгенолога.
– Открытый