За прошедшие два дня я обследовал весь особняк, от подвала до чердака. Но никого не нашел. И никаких следов пребывания здесь других людей тоже. На чердаке вообще лежал такой толстый слой пыли, что сразу было видно, сюда никто не заходил лет тридцать. На двух жилых этажах старого дома и в более поздней пристройке тоже не нашлось ничего подозрительного. Но каждую ночь, все повторяется. Кто-то тайно находится здесь, в этом старом доме, вместе со мной, и ходит по ночам этажом выше.
Скрипы раздались снова. Они перемещались из одного угла потолка в другой. Я застыл на кровати в холодном ужасе. Кто же там может быть, и что ему здесь нужно? Я побоялся крикнуть и спросить кто там. Неизвестно, чем это может обернуться. А скорее всего ничем хорошим, раз он от меня старательно прячется. А может этот кто-то не знать, что я здесь? Нет, исключено. Я приезжаю и уезжаю, работаю во дворе, хожу по помещениям, теперь вот еще и ночую. Машина у крыльца стоит. Почему же тогда и, самое главное, где он прячется от меня?
Странный и чудаковатый, опальный граф Телецкий, сосланный сюда царем в девятнадцатом веке, построил в горах, большой дом, в духе своего времени и создал вокруг него питомник елей и кедров, занимаясь их изучением и селекцией. Высокие, до четырех метров потолки, удлиненные арочные окна и двери, большие залы и просторные коридоры. Когда-то эти помещения, наверняка, были богато обставлены, но сейчас здесь почти голые стены. Кое-где остались отвратительные железные кровати с железной сеткой, вместо матраса. И в некоторых комнатах попадаются не менее отвратительные, плоские платяные шкафы. Кривые и рассыпающиеся от времени. Без дверок или вообще лежащие на полу. Наследие советского периода, когда в здании бытовал то ли пионерлагерь, то ли детская турбаза. Здесь совсем негде спрятаться. Несколько раз я обходил весь особняк, каждую комнату. Заглядывая в каждый угол. И могу точно сказать, что он пуст. Что же это тогда? Может быть Призрак графа? Но призраки ведь не ходят так, что под ними гнутся толстые старые доски пола, посыпая меня древесной трухой?
Сидя на кровати в холодном поту, я размышлял, что мне делать. Граф позаботился об уединении так хорошо, что и по сей день этот дом стоит очень далеко от любого жилья и помощи здесь ждать неоткуда. Попробовать поймать таинственного обитателя старинного особняка самому? Или все бросить и бежать отсюда? Второе, сейчас посреди ночи, наедине с этими шагами, выглядело гораздо привлекательнее. Нет уж, по крайней мере, в одиночку и без оружия, я никого ловить не стану. Надо только пересидеть эту ночь. А утром ехать в поселок Эльбрус, к директору. Пусть он сам с этим всем разбирается.
Шагов больше слышно не было, в здании царила тишина. Я продолжал сидеть на кровати и, тихонько подняв левую руку, правой нажал кнопку подсветки на часах. Была половина третьего ночи. Еще десять минут прошли в тяжелом, тревожном ожидании и, наконец, я понял, что таинственный обитатель второго этажа ушел. Или затаился где-то. Но его точно нет в комнате надо мной. Сидеть, не шевелясь, в неудобной позе на кровати, было тяжело, и я стал тихонько вставать. О том, чтобы лечь спать дальше не могло быть и речи. Если две предыдущие ночи я просыпался от звуков и, с натяжкой, но мог списать их на воображение или звуки старого дома, то сейчас было очевидно, что здесь что-то творится. Сыпавшаяся сегодня труха и скрипы наискосок комнаты, больше не оставляли сомнений в природе звуков. Что, если тот, кто бродит ночью по дому, решит войти сюда, в мою комнату? Моя дверь открыта и замыкать ее собственно нечем. Дверные замки и ручки тоже были растащены. Сама дверь, такая же отвратительная, как и остатки прочей мебели, состоит из фанеры, набитой на деревянный каркас. Его повело от времени и влаги и она даже не закрывается плотно. Просто свободно ходит на петлях, а вместо ручки и замка зияет дыра. Я просто просовываю в эту дыру палец, сгибаю крючком и тяну на себя, когда нужно закрыть. Такие же дыры зияют на дверях во всем первом этаже, а на втором ручек сохранилась меньшая часть.
Меня пронзила новая мысль. А может быть, уехать отсюда прямо сейчас? Я ведь могу быстро выйти на улицу и сесть в машину. И, больше не раздумывая, я тихо подошел к тумбочке. Взял портмоне, в котором хранились ключи и документы, и сунул его в карман. Здесь я сплю одетым, так как все равно нет никакого постельного белья. Только ботинки снимаю на ночь и ставлю у кровати. Подняв их осторожно левой рукой, я, как был в носках, тихонько толкнул дверь и стал красться по коридору к выходу.
Лестница на второй этаж располагалась в большом вестибюле сразу за входными дверями. Широкая, основательная, как и весь особняк. С обеих сторон огороженная толстыми перилами с резными деревянными балясинами. Прокрадываясь мимо нее, я изо всех сил прислушивался, не раздадутся ли приближающиеся шаги наверху. Нет, все было тихо. Свет луны проникал в вестибюль, смотрящий высокими витражными окнами на юг и мне, успевшему привыкнуть к темноте комнаты и коридора, здесь показалось очень светло. Наверху же была полная темень, верх парадной лестницы поднимался в густую черноту. Было страшно