Водохранилище, где пришвартован Северный речной вокзал, располагается гораздо выше по рельефу, чем Москва-река, и путь Канала обустроен шлюзами. Подъем в Канале выглядит иносказанием другого устроения старых времен – восходни, всходни, давшей имя и реке, и местности. Сухого спрямления пути в остром углу между Москвой-рекой и нижней Сходней, что сокращало несколько верст зимнего, санного пути.
Устроенный так, древний речной перекресток двоился, по сути, на летний и зимний. Первый, собственно водный, держался за мыс. Второй, ледяной, откочевывал вверх по Москве-реке, где прилагался к началу долины сухого подъема.
Устье Сходни (слева) и устье канала «Волга – Москва» на Генеральном плане 1935 года. Оба устья пересекает Волоколамская дорога. Сходня по проекту запруживается
Над этим началом, на мысу оврага, стоял монастырь Спаса на Всходне, упраздненный в XVII веке. Монастырский собор сохранялся как приходский храм села Старый Спас до конца XIX века, когда его снесли ввиду подмыва берега. Село еще существует, а престол Старого Спаса наследует церковь Преображения в Тушине, на Волоколамском шоссе.
Летописное начало Сходни – XIV век, когда пятнадцать верст вокруг засел и передал в потомство известный выходец из Киева боярин Родион Несторович.
Пути боярина, как они вычерчены в хрониках фамилий Квашниных и Квашниных-Самариных, странно пересекаются с путями московских вод. Имевший случай спасти жизнь Ивану Калите, боярин получил наместничество на московской половине Волока Ламского и захватил, по старому примеру Андрея Боголюбского, другую половину, новгородскую, за что был награжден округой Сходни.
Повторение завоевательного жеста над Ламским Волоком видится знаком возвышения Москвы.
Забелин полагает неслучайной связь Волока и Сходни в службе Родиона Несторовича. В XV–XVI веках сам Волок, ставший центром собственного княжества, владел Сходненским мытом – пунктом сбора пошлин за проход через все еще важный узел.
Боярин строит службу вдоль Волоцкой дороги, на которую нанизаны, как кольца, водные ноли координат. Кольца нижутся на руку Родиона Несторовича, она же есть рука Москвы.
Где мог бы появиться кремль Москвы – на тушинском холме, пересеченном градозадающей Волоцкой дорогой, – однажды проступила фантомная Москва: Тушинский лагерь Тушинского вора, второго Самозванца. Анти-кремль с анти-царем и анти-патриархом, с анти-думой собственных бояр – властителями полуцарства, которое Лжедмитрию II следовало вовремя отдать за доброго коня.
Москва и Тушино сражались меж собой, но и внутри себя. В пределах воровского стана шло борение военных сил, стран света, личностей, державоустроительных проектов. В эпопее Тушинского лагеря попытка переосновать Москву была кромешной, как прежняя опричнина, утопией. Мистерией неоснования: здесь выше археологического горизонта не осталось ничего, кроме забытого названия «Царикова гора» над Сходней, на месте терема Лжедмитрия.
После