Артур отбивался яростно, но его движения уже не были такими быстрыми и уверенными, как прежде, его силы его покидали. Его глаза были полны безумия, но в них также промелькнуло сомнение, разочарование и отчаяние, словно он понял, что его план провалился. Майлз наносил удар за ударом, стараясь сломить его сопротивление, стараясь довести его до предела. Наконец, ему удалось выбить скальпель из рук Артура, и тот с глухим стуком отлетел в сторону. Он отбросил его в сторону, как можно дальше, чтобы он не смог его использовать, и нанес мощный, сокрушительный удар прямо в лицо Артура, от которого тот упал на пол, без сознания.
Майлз стоял над ним, задыхаясь, весь в крови, измученный, но живой. Он посмотрел на окровавленные руки, потом на окровавленного безумца, который лежал у его ног, и почувствовал, как к горлу подступает тошнота, как его желудок выворачивает от ужаса. Он победил, но какой ценой? Он победил безумие, но и сам стал заложником его жестокости, его насилия. Он понял, что эта схватка навсегда изменила его, что он никогда не сможет забыть то, что ему пришлось пережить.
– Ты… ты конченный, – тяжело дыша, с трудом произнес Майлз, его голос дрожал от усталости и боли. – Твоя работа окончена, Артур Миллер, твои зверства закончены. Тебе не удастся больше убивать ни в чем не повинных людей. Затем, он, еле передвигая ноги, словностарик, покинул операционную, направляясь к выходу, зная, что его ждет встреча с полицией. Он знал, что теперь ему нужно будет столкнуться с полицией, что ему придется рассказать им о том, что он видел, и что ему будет нелегко, что ему придется объяснить все те ужасы, которые он пережил в этом проклятом месте. Но он был готов ко всему, он понимал, что его работа на этом не заканчивается. Главное, что он смог остановить безумие, что он смог спасти невинных людей от ужасной участи, и это было главным. Он подошел к двери, ведущей наружу, и с огромным трудом, собрав последние силы, толкнул ее. Он снова увидел темное, дождливое небо, и почувствовал, как на его лицо падают холодные капли дождя, и вдохнул глоток свежего, прохладного воздуха, словноглоток жизни. Он был свободен, но эта свобода далась ему очень дорогой ценой, и он понимал, что никогда не сможет забыть то, что пережил в этих стенах.
Майлз вышел из больницы, словно выбирался из темного, вязкого кошмара, в холодную, пронизывающую реальность дождливой ночи. Он шел, покачиваясь, словно марионетка, у которой оборвали нити, его тело болело, мышцы ныли, словно их рвали на части, а раны жгло нестерпимым огнем, и казалось, что даже кости пропитались болью. Дождь, словно пытаясь смыть с него всю грязь и кровь, лил не переставая, холодными струями стекая по его лицу, но он понимал, что никакие осадки, никакой ливень не смогут смыть то, что он пережил в стенах “Эха тишины”, что эта грязь проникла в его душу, запятнав ее навсегда. Его плащ был изодран и промок до нитки, тяжелыми кусками свисая с его плеч, волосы слиплись