Но вот рядом с Русалкой из бурлящей пены появился незнакомый мужчина, ловко вскочил на мокрый камень, схватил мальчика и бросился с ним в волны. Полминуты спустя они вынырнули и поплыли, лавируя между пенистыми бурунами. Им предстояло преодолеть совсем небольшое пространство, но для того, чтобы не разбиться о прибрежные камни, следовало забирать левее, они же уходили вправо. Верка случайно оглянулась и увидела, что на берегу собралось много народу. Когда она вновь обернулась к морю, то обнаружила, что к ее сыну пробиваются еще несколько отважных пловцов. Вскоре они достигли цели и выстроились в движущуюся цепь. Казалось, спасатели посовещались и единодушно решили, что надо идти к наиболее опасному участку берега. Не прошло и пятнадцати минут, как вся группа вместе с мальчиком оказалась за скалами, о которые разбивались волны. Верка уже ждала их там, она бросилась к Коленьке, обняла его и крепко прижала к своей груди. Потом увидела Сусанну Георгиевну, та улыбнулась ей и погладила внука по головке так обыденно, будто он только что вылез из теплой ванночки, а не из бушующего ада. Тут Верка вспомнила про спасителей ее сына, отошедших на добрую сотню метров, и побежала за ними вдогонку. Увидев с близкого расстояния широкую спину одного из них, Верка замерла – это была спина Семена! Она машинально бросила взгляд под лопатку, ища треугольный шрам от укола немецкого штыка, и обнаружила знакомый, чуть выпуклый треугольник, выделявшийся особым глянцем на загоревшей коже…
До самого дома свекровь не проронила ни слова о случившемся, и это было особенно неприятно. Верка, пожалуй, впервые видела ее такой. Узкие губы Сусанны Георгиевны ей и раньше не нравились, но они никогда не были так плотно и отвратительно сжаты, и в ее глазах никогда не светилось столь откровенное пренебрежение к Веркиным переживаниям. Правда, дома, после того как женщины осмотрели мальчика и не нашли на его теле ни единой царапины, эта маска исчезла, а потом, за привычными хлопотами над приготовлением обеда, и вовсе сменилась теплой улыбкой. На море они в этот день не пошли, а вечером устроили праздничный ужин то ли на радостях от спасения мальчика, то ли от молчаливого примирения друг с другом, то ли им просто нужна была разрядка.
На следующий день