– Ну, чего? – поинтересовался у него шепотом Удалов. – Чего выглядел?
– Чего надо, то и выглядел, – также шепотом отозвался калмык. – Видишь, справа над кустами вьется дымок?
– Ну? – Удалов вгляделся в прозрачный, едва приметный хвост дыма, поднимающегося над неровной темной грядой. – Дым как дым.
– Не скажи. Немцы там оборудовали огневую точку. Пулемет у них там.
– Откуда знаешь? – недоверчивой сипотцой спросил Удалов.
– Ты учись, Удалов, простым истинам, покуда я жив, – сказал калмык. – Справа тоже находится пулеметная точка. Видишь сухие кусты?
– Ну?
– Там у немаков стоит станковый пулемет на треноге. Чикаться эти ребята в рогатых касках не будут, чуть что – тут же возьмут на мушку.
– Это что же, выходит, что на этом участке переправляться через реку нельзя?
– Совсем наоборот. Только тут и можно… Немцы никогда не подумают, что мы здесь осмелимся залезть в воду. Прямо под пулеметными дулами… А мы залезем.
– Не накроют они нас?
– Не накроют, – уверенно проговорил калмык. – Как думаешь, Еремей?
– Не должны, – Еремеев не сдержался, поежился. – Да и в темноте накрыть не так-то просто. Мы в темноте – люди-невидимки… Таких приборов, чтобы обнаружить невидимку не изобрели. Меня другое беспокоит… – Еремеев содрогнулся, будто холодная речная сырость просочилась ему за воротник.
– Беспокоит? – калмык остановил взгляд на едва приметной тропке, выходящей на противоположном берегу из кустов к воде, по ней немцы спускались за водой. – Чего беспокоит?
– Да вот… – Еремеев смущенно поднес ко рту кулак, покашлял в него едва слышно, – то, что я плаваю не очень…
– Вот те раз! Как не очень? – калмык воззрился на Еремея. – Как топор?
– На воде я держаться научился, а вот дальше… Дальше дело пока не продвинулось.
– «Не продвинулось», – передразнил его калмык, сорвал травинку, росшую перед носом, покусал ее зубами. – На тот берег можно только вплавь переправиться… В общем, понятно, что нам надо либо плотик готовить, либо бревна резать. Может, тебе, Еремей, отказаться от вылазки?
– Да ты чего, земеля![5] – Еремеев недовольно насупился.
Калмык выплюнул травинку, отполз назад и привстал в кустах:
– Все, мужики, уходим!
Напарники его, стараясь не шебуршать ветками кустов, отползли назад. Добравшись до ложбины, поднялись в рост, отряхнулись.
– Здесь лесок один есть, его немаки малость снарядами покрошили, – калмык ткнул пальцем в сторону, – надо бы перевернуть сушняк, выбрать себе кое-что. При переправе всякое полено может сгодиться…
– Особенно мне, – благодарно проговорил Еремеев. – Спасибо, друг.
Лесок находился недалеко. Несколько снарядов,