В трубке запели гудки отбоя. Я сунул мобильник в кобуру на поясе и медленно побрел к кабинету Олега. М-да, уважаемый Дмитрий Алексеевич, как говорила маленькая девочка Алиса, становится все страньше и страньше! Кто же они такие, эти люди, разыскивающие меня по всему городу на работе и у знакомых, и…
Ленка! Рыжик мой дорогой! Как же я про тебя-то забыл, бегемот толстокожий?! Ведь они и на тебя непременно выйдут, если уже не вышли!..
Я буквально вырвал телефон обратно из кобуры и лихорадочно ткнул запрограммированную на номер Лены кнопку. Несколько секунд, пока шло соединение, показались мне нескончаемой пыткой. Права народная мудрость, гласящая, что хуже нет, чем ждать и догонять. Наконец звонкий и бесконечно родной и близкий в этот момент голосок ответил:
– Котик, милый, что случилось?
– Послушай, Рыжик, и не перебивай, – я постарался говорить четко и невозмутимо. – Ты сейчас же отпрашиваешься у шефа за свой счет на неделю, нет, лучше – на две, едешь в центр проката и берешь любую неприметную машину в хорошем состоянии, а потом немедленно уезжаешь из города туда, где мы были с тобой в прошлом году. Поняла? Ничего не уточняй, скажи только «да» или «нет»!
– Да, котик, – Лена произнесла это ласково и спокойно.
«Молодец, – подумал я, – научилась держать нервы в узде: не зря я тебя целый год натаскивал». И сглазил.
– Неужели все так плохо, котик?
– Хуже не бывает. – Я едва не зарычал.
– А может, я успею…
– Нет! Ты мне веришь?
– Да, котик…
– Хорошо. Карточку обналичишь где-нибудь по дороге и больше ею не пользуйся! Меня не ищи, я сам тебе позвоню. Все, моя лапушка. Действуй!
Спрятав телефон, я наконец вздохнул с облегчением и вошел в кабинет Ракитина со своим обычным выражением лица – немного смешливым и чуточку хитроватым, за что меня и прозвали еще в институте Котом.
Олег был не один. Слева от него за столом для совещаний сидел Афанасий Иванович Клоков, «наш главный по трупам», как его за глаза называли сослуживцы, и докладывал результаты экспертизы. Я, похоже, застал самое интересное, пропустив скучное и длинное вступление, от которого Клоков никогда не отказывался, не взирая на кислые мины слушателей.
– …Итак, причиной смерти Ильхана Рафаиловича Амиева однозначно явился перелом шейного отдела позвоночника, совершенный скорее всего в состоянии бодрствования, ибо наличествуют множественные разрывы волокон и фасций шейных мышц, что свидетельствует о попытке сопротивления смертельному воздействию, – методично вещал Клоков, перелистывая файлы с заключениями. – Вывод: такое воздействие мог совершить только очень сильный и специально тренированный человек, мужчина…
– А женщина? – не утерпел я, присаживаясь напротив эксперта. – Киллерша-амазонка?
Клоков недовольно покосился на меня, узнал, удивленно вздернул кустистые брови и продолжал:
– Нет,