Таким образом, во второй половине 1925 года именно Мехлис стал основным хранителем партийных секретов. Значение подведомственного ему секретного архива еще более возросло в декабре того же года, когда решением Оргбюро туда в обязательном порядке были переданы подлинники стенограмм заседаний ЦК и его комиссий, партийных съездов и конференций.
Отныне свободный доступ к такого рода документам был закрыт даже крупным аппаратчикам ЦК РКП(б). Когда Канатчиков запросил ряд материалов VIII, X, XII и XIII съездов партии, необходимых Истпарту для издания протоколов, Лев Захарович вынес вопрос на Секретариат ЦК. В пояснительной записке он написал: «Эти материалы лично (подчеркнуто Мехлисом. – Ю.Р.) выдать не считаю себя вправе, так как они относятся к сугубо секретным». В принятом решении Канатчиков обязывался представить точный перечень запрашиваемых документов и список лиц, которые будут персонально ими пользоваться, после чего предполагалось повторно рассмотреть вопрос на Секретариате ЦК.
Годы, проведенные в сталинском секретариате, бесспорно, сформировали из Мехлиса опытного работника, хорошо овладевшего чисто аппаратными приемами работы. Вместе с тем нельзя не обратить внимание на то, что он заметно выпадает из расхожего образа партаппаратчика – неторопливого, вальяжного, угодливого к начальству. В работе был очень энергичен, подвижен, трудился много и самозабвенно. Того же требовал и от подчиненных, не боясь отстаивать свое мнение перед руководством.
Со ссылкой на Александра Фадеева писатель Ф.И. Чуев приводит факт, когда Мехлис оспорил решение Сталина, восстановившего в должности технического работника, которого заведующий бюро Секретариата ЦК уволил за нарушение трудовой дисциплины. При этом генсек якобы даже говорил о Мехлисе: «С ним я ничего не могу сделать». Последнее было игрой вождя на публику, но сам факт кажется весьма реальным: Лев Захарович всегда отличался упрямством.
22 января 1926 года Секретариат ЦК ВКП(б) постановил освободить Мехлиса от обязанностей заведующего бюро Секретариата ЦК и помощника секретаря ЦК ввиду зачисления на курсы марксизма при Коммунистической академии. Чем объяснить такой поворот дела? Бажанов сводит все к проискам Товстухи, стремившегося избавиться от опасного конкурента. Несмотря на то что Товстуха действительно был назначен на место заведующего бюро Секретариата, такое объяснение представляется неубедительным, тем более что сам Бажанов свидетелем происшедшего не был, поскольку к этому времени уже бежал за границу. Даже допуская возможность какой-то аппаратной интриги, автор полагает, что уход Мехлиса из сталинского секретариата не был следствием ухудшения его отношений с генсеком. Дело скорее обстояло наоборот: включив своего помощника в ближайший кадровый резерв, вождь сознательно направил его на учебу с тем, чтобы потом иметь в нем опору на нужном уровне властной пирамиды.
Об