В темноте сзади раздались осторожные шаги, ищущие путь к воде, тихие голоса, мужской и женский. Захрустела потревоженная галька. Шаги замерли. Пришедшие пытались осмотреться в темноте. Идти на шум волн просто так они не решались – берег был диким.
Луна выглянула из-за тучи, осветив космическим фонариком панораму берега. Пришедшие увидели обнажённую парочку, возлежащую близ линии прибоя. Женский голос ахнул от такого неслыханного бесстыдства. Торопливо удаляющиеся шаги захрустели галькой.
Аманда с Альбертом вызывающе засмеялись, распираемые собственной дерзостью, которая свойственна только молодости.
– Куда же вы? Эй! Спешите к нам, в царствие греха! Присоединяйтесь! – выкрикнул Альберт.
– Ох уж эти бесцеремонные вездесущие немцы! – услышали они на французском.
– Интересно, а сами-то они для чего сюда пришли в этот час?
– Может, просто подышать. – Аманда состроила глазки, многозначительность которых не вызывала сомнений. Это было хорошо видно в свете луны, взирающей на них с небес во все глаза. Видимо, и она была немало удивлена.
– Подышать, говоришь? Так же, как ты несколько минут назад?..
Альберт с новой энергией навалился на Аманду в порыве страстного поцелуя. Морская галька снова захрустела…
Семьи встретились во дворе берлинского цирка.
Вильгельм Саламонский исподлобья хмуро улыбался, мать Альберта стояла, обречённо опустив руки.
Свирепый Ренц, обладатель лучшего цирка в Европе, стирая эмаль, скрипел зубами и сжимал увесистые кулаки, готовый броситься на Саламонского-младшего и свою дочь.
Жена Ренца, видя ухмылку дочери, материнским сердцем всё поняла. Обречённо произнесла:
– Цветок сорван…
Это стало сигналом. Подлетевший к дочери Ренц замахнулся, чтобы ударить наотмашь. Альберт перехватил руку, сжал что было силы. Далеко не хилый и ещё не старый Ренц скривился от боли и неожиданной силы руки молодого наездника, побагровел, пытаясь высвободиться. Пару раз безуспешно дёрнулся.
– Не надо, папаша! Не надо. – Альберт после небольшой паузы словно ненужную вещь откинул руку хозяина цирка от себя. Вильгельм Саламонский, довольный поступком сына, расплылся в улыбке. Внутренне он уже давно был готов к тому, что ожидал услышать сейчас. Не вчера это началось. Когда-то он, Вильгельм Саламонский, был учеником знаменитого немецкого артиста Рудольфа Бриллофа, верного друга и соратника Эрнста Ренца. Их всех вместе связывала многолетняя дружба, которая в последнее время стала давать трещину. Чем больше сближался Ренц с братьями Буш и не менее талантливым Альбертом Шуманом, тем больше нарастала напряжённость и неприязнь к Саламонским и их родственникам – братьям Карре, с которыми Ренц когда-то начинал. Карре успели обзавестись своим цирком. Ни шатко ни валко вели своё дело. Оттуда он, Эрнст Ренц, на свою беду и пригласил Саламонских в свой цирк. За короткий срок сделал из младшего