Голову сразу повело: хорошо, что я сидела. Мне стало очень хорошо: тепло, сытно и даже весело.
Тёмный усмехнулся, сделав глоток своей настойки, и закусил листиком салата. Он пожирал меня взглядом, горящим словно раскалённые угли.
После бокала вина я перестала бояться его взгляда, смотрела прямо в черноту и чувствовала себя прекрасно. Ну, правда, если бы Олэнтор хоть немного догадывался, что я не та, за кого себя выдаю, то не доверил бы мне детей! Не оставил бы меня одну с ними наедине в комнате и не просил бы их кормить. Потому что я своих детей беглой принцессе – ничего не умеющей аристократке – не доверила бы. А может быть, Олэнтор просто извращенец и хочет посмотреть, как я выдам себя? И дети для него совсем не важны…
Я покормила девочек кашей, вытерла салфеткой перепачканные личики и раздала им по кусочку сыра.
– У вас очень хорошие манеры, Луиза, – сказал генерал, обведя взглядом мои пальцы, правильно державшие приборы. – Вы работали в богатых домах и там этому научились?
Я вздрогнула. И почему я не могла как-нибудь попроще поднимать бокал, без вот этой грациозной дуги, с которой это делали все аристократы?
– Да, у герцога Витто. Десять лет работала в его доме, – произнесла я, и вновь ощутила вибрацию амулетов и жжение на нежной коже. – Потом дети выросли, я стала не нужна, и как раз поступило ваше предложение о поиске няни, ваша светлость.
– Мне очень повезло, – пророкотал Олэнтор, вновь делая небольшой глоток.
Генерал достал из внутреннего кармана документы и положил на стол.
– Раз уж вы получили аванс, давайте подпишем договор, Луиза?
Я поглядела на документы, на тёмные глаза Олэнтора, а затем – снова на документы. Если подпишу, то уже не сбегу ночью. Ведь, несмотря на то, что я прикидываюсь не той, кто я есть, но я аристократка, я всегда держу слово.
Олэнтор поставил подпись на странице и подвинул договор мне, положив сверху пишущий карандаш.
– Теперь вы.
Я могу вернуть аванс и отказаться. Последний шанс сбежать!
10
– Тя-я! – пролепетала Кэти, поглядев на меня с умилением.
В этот миг я ощутила чуть уловимое биение магии. Оно, словно ветерок, подуло на меня, и затихло. Мой дар заключался в особой чувствительности, я, как губка, могу впитывать чужую силу и пользоваться ей какое-то время. Обычно меня подпитывала мама своей магией воды, но уже месяц я была пуста, потому что мама болела. Я могла бы спасти папу, взяв у него часть силы, но он не велел мне никогда даже думать об этом. Тёмная магия слишком убийственна. Тем не менее, я очень сильно чувствовала магию в окружающих, как верблюд