Проехали Омск, Новосибирск, Красноярск, Иркутск, Улан-Удэ и Читу, для нескольких сотен новобранцев эти города были пунктами назначения. От состава отцепляли пустые вагоны. Проблема стоячих мест решилась окончательно – теперь каждый имел своё законное лежачее место. Воинский эшелон двигался дальше.
Наконец, на девятые сутки пути показалась конечная – Хабаровск. На улице минус пятьдесят или что-то вроде того. Очень влажный воздух, дышать им с непривычки было достаточно трудно.
Колонна тентованных КамАЗов с загруженными в кузов сверх всякой меры новобранцами приехала в Волочаевскую учебку31. Здесь была подготовлена отдельно стоящая казарма. К молодёжи других солдат не подпускали – «карантин». Старшими над ними поставили четырёх офицеров и прапорщика (уже другого), а командовали всё те же сержанты, что ехали в эшелоне. Контроль стал гораздо жестче. Офицеры и прапорщик поочерёдно ночевали в казарме, предотвращая тем самым ночные беспорядки.
Здесь впервые за две недели новобранцев сводили в баню. После помывки переодели в военную форму. Начался КМБ32: строевые занятия, изучение уставов, огневая подготовка и тому подобное. Наизусть учили текст Военной присяги. «Молодёжь» методично познавала всю палитру суровой армейской жизни, её писаные и негласные законы.
От домашних запасов уже давно ничего не осталось. Еда в солдатской столовой оказалась чуть лучше, чем на сборном пункте в Сызрани, или, быть может, молодые бойцы теперь как следует проголодались. К Новому году у всех поголовно с деньгами был «полный голяк». Курящие теперь радовались любым нефильтрованным сигаретам или папиросам, они дошли до того, что подбирали окурки и, выпотрошив из них остатки табака, делали себе самокрутки.
Прошло полтора месяца. Настало время нового перераспределения. Треть молодых солдат оставили в Хабаровске. Остальных разослали по пехотным частям, разбросанным вдоль китайской границы от Красной Речки до Владивостока. Мишка Демидов попал в Бикин в мотострелковый полк мотострелковой дивизии, штаб которой находился там же.
Прибывшие к окончательному месту службы «запахи» (именно так вплоть до принятия Присяги по неписаным канонам называлось молодое пополнение) представляли собой зрелище достаточно жалкое. Остриженные налысо, с впавшими скулами, похудевшие от нехватки пищи, до девяноста процентов одетые в поношенную форму (её им, где обманом, где как, подменили «старослужащие»33), они больше походили на военнопленных, чем на солдат.
Почему «запах»? Наверное, потому, что это ещё не настоящий солдат, а лишь запах солдата, только-только начинающего вдыхать сложное армейское амбре. Или, быть может, потому, что он ещё источает запах «гражданки» или нафталина от недавно выданного ему обмундирования? Так или иначе, факт в том, что служба в армии для него пока ещё толком не начиналась – всё впереди…
Несокрушимая