Усевшись напротив внучки, Хёрдюр скорчил смешную физиономию. Девочка склонила голову набок и уставилась на него своими глазищами. Общение с малышами не было сильной стороной Хёрдюра – он никогда не знал, что им говорить и как себя с ними вести. А если он вдруг начинал сюсюкать, как это делают многие, когда имеют дело с маленькими детьми, то чувствовал себя полнейшим идиотом.
– Может, закажем что-нибудь на вечер? – спросила Гийя. – Я не успела зайти за продуктами, а холодильник почти пустой.
– Я позвоню, – сказал Хёрдюр, поднимаясь и выходя в гостиную.
Гийя сунула кусочек хлеба с паштетом в рот внучке, но та его моментально выплюнула, выпустив при этом фонтанчик слюны, которая потекла у неё по подбородку.
– Ты наелась, радость моя? – сказала Гийя, вытирая ей ротик нагрудником. – Давай-ка узнаем, не захотят ли Сибби и компания поужинать с нами, – громко обратилась она к Хёрдюру. – Они должны вот-вот прийти.
– Да, так и поступим, – отозвался тот, набирая номер сына и борясь с непреодолимым желанием растянуться на диване и закрыть глаза. Гийю он обожал и часто размышлял о том, что лучшей спутницы жизни ему было не найти. Однако иногда ему хотелось, чтобы они были хоть чуточку более похожими друг на друга в плане характера: Гийя испытывала самую большую радость, когда их дом был полон людей – и взрослых, и детей – со всеми вытекающими отсюда обязанностями. Разумеется, Хёрдюру это тоже доставляло удовольствие, но главное было не переусердствовать: временами ему не хотелось ничего иного, кроме тихого вечера наедине с женой.
Пол в душевой бассейна «Ядарсбахки» был почти сплошь покрыт мыльной пеной. Несколько девочек, у которых только что закончилось занятие по плаванию, развлекались тем, что набирали в ладони мыла из висящего на стене дозатора и соревновались, кто надует самый большой пузырь. Ступая с превеликой осторожностью, чтобы не растянуться на скользком полу, Эльма пробралась в единственную свободную кабинку. Наскоро переодевшись в купальник, она ретировалась из душевой, радуясь тому, что больше не слышит стоящего там оглушительного визга вперемешку с хохотом.
Сочетание сумерек и подводной подсветки, отблески которой заколебались, когда Эльма погрузилась в бассейн, создавало почти мистическую атмосферу. Из-за того, что воздух был напоен прохладой, вода ощущалась тёплой, вызывая вдвойне приятные эмоции, и она без промедления начала заплыв. Вода нежно ласкала тело, и едва Эльма окунулась в неё с головой, оставляя на поверхности почти все звуки, ей, как и всегда, почудилось, что она проникает в какой-то совсем иной мир. В качалке она на долго не задержалась – в это время дня там было не протолкнуться: люди вставали в очередь к малочисленным тренажёрам, установленным на