– А как бывает? Какой член партии?
Абсурдность разговора зашкаливала. Признаваться в предательстве Василь Акимыч не спешил, нес околесицу про пьянство и передовиков. Пазл не сходился. Лиза тупила, как зависший виндовс, раз за разом пытаясь запустить восстановление диска.
– Так я и говорю. Сбрехнул я тебе тогда. Знал, что водку подменную Афанасьевна настаивает. Первое средство от запоев – коли от похмелья не помрешь, так полгода на проклятущую смотреть не будешь. Похлеще торпеды, что дохтора зашивают в городе. Знал, да все откладывал. Кому ж хотца самому в петлю лезть? Это, когда тебе поднесут дураку, не почуешь, а коли сам – боязно. А тут ты. Мне бабка твоя покойница, как раз перед приездом сниться взялась, ведьма. Ругалась на чем свет стоит. Вот и загадал: коли сбудется сон, то сам в подпол залезу, да отраву эту на мухоморах выпью. Ты ж добрая душа, как к человеку отнеслась, дело нашла, не поглядела, что алкаш перед тобой. Как такой признаться? Все откладывал, а потом забыл грешным делом. Все ж хорошо было. Надо было Клавке-дуре со своим Витьком заявиться. Сам получается и прокололся. Вот такой, значит, коленкор. Сказал, самому легче стало. Простишь брехуна старого?
– Ты не из них?! Просто про водку не рассказал и решил сегодня это вывалить?! Вот так мимо проходил, а сейчас, когда кругом эти долбанные фармацевты интриги плетут решил признаться? Дед, это шутка такая несмешная?
Лизавету прорвало наконец. Даже спокойного английского джентльмена можно расшевелить, легко ткнув ему вилкой в глаз, а тут были настоящие вилы деревенские. Вывернувшись из-под руки Вениамина, она выскочила из-за стола, хлопнула холодильником и присосалась к банке холодного молока. Первого, что попалось под руку. Руки тряслись. Он не виноват, никто не виноват, что все закрутилось в тугой клубок узлов. Накатывала злость и желание разорвать эту мочалку из следственно-причинных связей. Перестать тыкаться слепым котенком, а начать понимать, что происходит вокруг. Мужчины смотрели на Лизу, молча. Один с видом побитой собаки, а второй с таким сочувствием, что выбешивало еще сильнее.
– Все. Поговорили. Давайте ужинать. Казней не будет.
Та прошлая ее жизнь с истеричной родной бабушкой и не менее вспыльчивой мамой была полна скандалов и семейных разборок. По любому поводу. Лиза представила, как бы орала ее матушка, бегая по кухне и швыряя тарелки об пол, и успокоилась окончательно. Нет лучшей прививки, чем богатое воображение и хорошая память.
– Я наверно, подымлю пойду. Чего-то сердце прихватило от энтих разговоров.
– Сиди уже курильщик. Тебе, что доктор сказал? Чтоб бросал, вот и терпи. Капли сейчас принесу из комнаты.
Вениамин перехватил стопку лотков из холодильника, а сама Лизавета отправилась искать сердечное средство. Партизан их был уже не того возраста, чтоб допрос с пристрастием без последствий вынести. А разобраться все-таки стоило.
После разносолов из города