Аня остановилась на простых белых тарелках с черной тонкой каймой и таких же черно-белых, крапчатых пиалах. Только в следующем зале обнаружила, что они идут по двойной цене с пометкой «ручная работа». Возвращаться уже не стала. Руслан сказал купить всё, что ей надо, и сам пихнул карточку в карман: «Обставляйся. Деньги есть». Аня взяла кофемашину, едва поместившуюся в сумку, и капсулы к ней.
В детских интерьерах бродили целыми кланами: видимо, бабушек привезли сюда присматривать за детьми, пока родители выбирают обстановку. Дети кидались подушками, один мальчик щелкал и щелкал по клавишам настольных ламп, отчего весь зал подмигивал, пританцовывал. Мальчик обернулся: белобрысый, с лицом красно-черным, размалеванным под человека-паука.
Ане понравился светильник в виде луны. Луны в августе. Желтый тусклый шар терялся за пластиковыми изгибами других, более вычурных ламп. Скорее прошла дальше, едва не разбив руки очередной пары. Девушка, заметно беременная, вела мужа выбирать кроватку. Аня неловко и долго извинялась. Они просто кивнули в ответ.
Сумка тянула плечо: посуда и кофемашина весили прилично. В последних залах Аня швыряла в сумку мелочи, не разбирая, не раздумывая: бокалы, свечи, коврик ко входной двери – кучерявый, из валяной грубой шерсти. Пришей к нему пару белых пуговиц и еще одну, пузатую, черную, обозначить нос, – выйдет старый мишка ее мамы. Надо было его выпросить на прощанье.
Аня не знала, как надолго они едут, да и к матери тогда сильно опоздала, потому лишь подтвердила, что у Руслана длинная командировка.
Ради этого мишки-коврика и утюга с отпаривателем пришлось взять на кассе еще сумку. Пока лента продвигала вперед ее покупки, Аня задумалась, не нахватала ли лишнего.
Карта не проходила. Долго ждали администратора, за которым убежал кассир, не говоривший по-английски. Выяснилось, что денег на карте не хватает. Пробивали заново, Аня, готовая провалиться со стыда под взглядами очереди, теперь оплачивала поштучно. Кофемашина прошла, утюг прошел, свечи и тарелки прошли, а вот на коврике-мишке кассовый аппарат запищал. Переигрывать снова, менять посуду на коврик, Аня не решилась. Тем более в очереди стояла та беременная из детского отдела.
Кассир сбросил кучерявый рулон куда-то под сиденье, чтобы в конце дня отнести «мишку» на склад или назад, на полку.
Так, с двумя баулами, громыхая посудой, Аня потащилась к остановке. Встала у елки перевести дух, прищурилась: нет ли автобуса?
– Извините, мой русский плохой, но я… – заговорил кто-то у нее над ухом.
Ане показалось, что сейчас будут клянчить денег, или, того хуже, скажут, что все-таки и остальные покупки не прошли. Обернулась.
– Я еду во Врачар, могу подвэзти, – поспешно добавил мужчина.
Он был невысокий, чуть выше Ани, за очками