– Я… я не видела… – прошептала она.
Инай отпустил девочку. Его взгляд снова вернулся к ворону, который теперь сидел на крыше храма. Чёрные перья птицы поблёскивали на солнце, и её глаза смотрели прямо на него. Ворон каркнул – громко, резко, его голос прокатился по деревне, словно предостережение. В груди у Иная всё ещё колотилось сердце. Он почувствовал, как пот стекает по его спине, липко цепляясь за ткань рубахи. Но в этот момент он также ощутил что-то странное: лёгкую волну тепла, как будто мир благодарил его за то, что он успел вовремя. Толпа снова пришла в движение, но на лицах людей теперь, хоть и на миг, читалось уважение. Инай провёл рукой по лицу, его пальцы коснулись прохладной, влажной кожи. Он сделал глубокий вдох, и вместе с запахами дыма, влажной земли и горьковатого аромата трав уловил неуловимый оттенок чего-то незнакомого. В этом странном привкусе таилось смутное ощущение перемен, словно сама природа подсказывала ему, что впереди ждёт нечто неизбежное. Он сделал шаг вперёд, но в его ушах всё ещё звучал крик ворона.
Инай вспомнил детство. Тот день, когда ему исполнилось пять лет – день, который в деревне силян считался началом пути мальчика к взрослости. Это был день пострижин, когда мальчикам впервые остригают волосы, отделяя их детство от будущей зрелости. Раннее утро того дня было ясным, но прохладным. Солнце только начинало подниматься над деревьями, его свет медленно разливался по крышам домов, по влажным от росы травам, по лицам собравшихся. Воздух наполнял густой запах хвои, благовоний и дыма от утренних очагов. Иная вывели из дома его родители. Мать держала в руках серебристые ножницы, которые передавались в семье из поколения в поколение. Отец стоял рядом, его взгляд был строгим, но в нём читалась гордость. Мальчика усадили на стул, поставленный на корнях, в тени большого дуба. Вокруг собрались родственники и соседи – этот обряд был важен для всего племени.
– Теперь ты станешь ближе к лесу, ближе к духам и своим предкам, – сказала Мерцана, прикрыв глаза, и её голос звучал так, словно слова были частью молитвы. – Да благословят тебя подземные боги, во имя огня, во имя тяготения…
Она осторожно взяла прядь его тёмных волос, которые мягко ложились на плечи мальчика. Ножницы щёлкнули, и волосы упали на землю, где их сразу подхватила прохладная струя ветра. Обряд продолжался, пока все волосы не были острижены, открывая его юное лицо. Инай чувствовал, как ветер обдувает его голову, как прохлада касается кожи. Это было странное, но приятное ощущение, будто он прощался с чем-то, что больше не должно было принадлежать ему. После постригов Иная подвели к крупному боевому коню – серому, с мощными мускулами, перекатывающимися под шерстью, и большими тёмными глазами. Конь стоял спокойно, но в нём чувствовалась скрытая сила, как у реки перед началом разлива.
– Садись, – выстрелил искрами Володар, помогая мальчику подняться в седло.
Седло отца,