«Сестра! Сестра, уходи от них! Откажись от своей затеи!» – взмолилась мойра Атропа.
Но Помпея проигнорировала ее слова. Больше верховная жрица к ней не взывала.
Голуборогая неотрывно смотрела на Тюра с Ароном. Эти двое ее занимали. Двое, заполучившие древние дары Белорогого Короля. Как им это удалось? Где именно они их нашли? Единорожка не знала. Но еще больше ее занимало чувство дежавю. Будто такое уже было.
Она не знала, как объяснить данное ощущение. Знала лишь, что сейчас все идет как должно.
Помпея вспомнила Старого Стикса и его беседу с Цаплей. «Браво, сэр Арон!» – сказал мудрый кентавр тогда. Теперь она была уверена, что речь шла о рыцаре Агийвии, о скакуне, шедшем впереди.
Необходимо побеседовать с этой Цаплей наедине. Она явно что-то скрывает. Но беседа будет, только когда птица поправится. А ее вид оставлял желать лучшего. Вся побитая, выпачканная в грязи, она бесчувственно лежала в сумке Бурогрива на левом боку. Было заметно, как агийвец беспокойно поглядывает на Цаплю. Ему дорога эта птица. Как и почему? У Помпеи много вопросов, и надо бы задать их обоим в «Молоте».
Конечно, к Тюру у Помпеи тоже есть вопросы. Например, какие счеты у принца третьего королевского рода пегасов с Танатосом. Несомненно, колдун кого-то убил, кого-то дорогого. Потом, все потом.
Около таверны их встретил домовой Эвреман. Похрюкивая, презрительно уставился на Тюра и Помпею. А ведь несколько вечеров назад он чуть ли не первым бежал на ее представления.
– Ты, ххх, как я вижу, гостей привел? – поинтересовался Эвреман у Бурогрива.
– Вынужденное сотрудничество, – ответил агийвец холодно. – Давай нам всего самого лучшего и принеси воды для Цапли.
– Что же с бедняжкой, ххх, случилось?
– Гоблины схватили ее.
– Где их, ххх, логово, знаешь?
– Танатос знает.
Эвреман смерил взглядом единорожку и пегаса.
– Надеюсь, ты знаешь, ххх, что делаешь. Прошу за мной, господа!
Стоило им войти, как в зале все смолкли. Домовята-мыши, голуби, крысы, зайцы пораженно уставились на новых посетителей. Некоторые даже хлеб с кабачковой икрой уронили на штукатуреный пол.
Помпею опять уколол голос верховной жрицы: «Даже добросердечные брауни не способны принять тебя, что ты намерена делать, сестра?» Голуборогая встряхнула Плащом Атласа, и легкие огоньки посыпались с потолка на ошарашенных брауни. Некоторые даже похлопали лапами и крыльями.
– Ладно, ххх, посмотрели и хватит! Продолжайте есть, ххх! Что, единорога никогда не видели?
– В том-то и дело, что не видели, – откликнулся кто-то из-за дальних столов.
– И пегасов тоже! – подхватил еще один.
– Но теперь увидели, ххх? – спросил Эвреман. – Теперь ешьте, ххх!
Брауни помолчали и принялись за яства.
– Следуйте, ххх, за мной.
Эвреман привел их к дальнему столу в углу.
– Сегодня, Арон, ты и твои «товарищи» будут обедать здесь, ххх.
– Мой стол занят? – Бурогрив казался